Первый вселенский собор. Все ли равно, как верить? Спасение наше в «богоуподоблении

Одно из самых тягостных зрелищ на свете - поминки, совершаемые атеистами. Вот все пришли домой от свежей могилы. Встает старший, поднимает рюмку... И в этот момент все просто физически ощущают, что что-то могут и должны они сделать для того, с кем только что они простились. Молитва об ушедших - это потребность сердца, а не требование церковной дисциплины. Сердце требует: помолись!!! А рассудок, покалеченный еще школьными уроками безбожия, говорит: "незачем, молиться некому и не о ком: небеса полны разве что радиоволнами, а от того человека, с которым мы жили еще три дня назад, не осталось уже ничего, кроме того безобразия, которое мы только что засыпали землею". И вот даже на лицах людей отражается эта внутренняя ошибка. И звучат столь ненужные слова: "Покойный был хорошим семьянином и общественным работником"...

Нас не было - нас не будет. Так не есть ли человек, чья жизнь нелепо мелькает меж двумя пропастями небытия, не более чем "покойник в отпуске"?.. Я умру, а мир останется полным, как новехонькое яйцо. Борис Чичибабин однажды дал безжалостно-точное определение смерти, как она предстает неверующему человеку:

Как мало в жизни светлых дней,

Как черных много!

Я не могу любить людей,

Распявших Бога!

Да смерть - и та! - нейдет им впрок

Лишь мясо в яму,

Кто небо нежное обрек

Алчбе и сраму.

Что люди выносят с кладбища? Что сам ушедший смог обрести в опыте своего умирания? Сможет ли человек увидеть смысл в последнем событии своей земной жизни - в смерти? Или и смерть - "не впрок"? Если человек перейдет границу времени в раздражении и злости, в попытке свести счеты с Судьбой, - в Вечности отпечатлеется именно такой его лик... Поэтому-то и страшно, что, по мысли Мераба Мамардашвили, "миллионы людей не просто умерли, а умерли не своей смертью, т.е. такой, из которой никакого смысла для жизни извлечь нельзя и научиться ничему нельзя". В конце концов, то, что придает смысл жизни, придает смысл и смерти... Именно ощущение бессмысленности смерти делает столь тяжелыми и неестественными похороны атеистов.

Для сравнения сопоставьте Ваше ощущение на старом кладбище, где покой людей, сторожат могильные кресты, с тем, что чувствует Ваше же сердце при посещении советских звездных кладбищ. Можно с мирным и радостным сердцем гулять - даже с ребенком - по кладбищу, скажем, Донского монастыря. Но не чувствуется мира на советском Новодевичьем...

В моей же жизни был случай прямой такой встречи. В 1986 году в пожаре в Московской духовной академии сгорели пятеро семинаристов. Хоронили их на городском кладбище Загорска. И вот, впервые за десятилетия на это кладбище пришли священники - не таясь, в облачениях, с хором, с молитвой. Пока студенты прощались со своими однокурсниками, один из монахов отошел в сторонку и тихо, стараясь быть максимально незаметным, стал ходить среди соседних могил. Он кропил их святой водой. И было такое ощущение, что из-под каждого холмика доносится слово благодарности. В воздухе как бы растворилось обещание Пасхи...

Или вот иной пример неуничтожимости человека. Попробуйте, взяв в руки книгу, помолиться об ее авторе. Берете в руки Лермонтова - скажите про себя, раскрывая нужную Вам страничку: "Господи, помяни раба твоего Михаила", Прикасается Ваша рука к томику Цветаевой - вздохните и о ней: "Прости, Господи, рабу Твою Марину и приими ее с миром". Все будет прочитываться иначе. Книжка станет больше самой себя. Она станет встречей с человеком.

Пушкин (упокой, Господи, раба Твоего Александра!) среди обстоятельств, которые человека делают человеком, называл "любовь к отеческим гробам". Каждого человека ждет отправление "в путь все. земли" (Иис. Нав. 23,14).

Не может быть вполне человеком тот, кого никогда не посещала мысль о смерти, кто никогда в тайнике своего сердца не повторял те слова, которые произнес преп. Серафим Саровский: "Господи, как мне умирать будет?"

Событие смерти, ее таинство - одно из важнейших событий во всей жизни человека. И потому никакие отговорки типа "некогда", "недосуг" и т.п. не будут приняты ни совестью, ни Богом, если мы забудем дорогу к родительским могилам. Надеюсь, мы никогда не доживем до тех лет, когда исполнится мечта Елены Рерих: "кладбища вообще должны быть уничтожены как рассадники всяких эпидемий" 1.

Для восточного мистицизма тело человека - лишь тюрьма для души. По высвобождении - сжечь и выбросить. Для христианства тело - храм души. И верим мы не только в бессмертие души, но и в воскресение всего человека. Потому и появились на Руси кладбища: семя бросается в землю, чтобы с новой космической весной взойти. По слову ап. Павла, тело - храм духа, живущего в нем, а, как мы помним, "и храм поруганный - все храм". И потому тела дорогих людей у христиан принято не бросать в огненную бездну, а класть в земляную постель...

Перед началом и в дни Великого Поста, перед тем, как мы сделаем первый шаг навстречу Пасхе, звучит под сводами храмов слово нашей любви ко всем тем, кто прежде нас шел дорогой жизни: "Упокой, Господи, души усопших раб Твоих!". Это - молитва обо всех, ибо, по замечательному слову Анастасии Цветаевой, "тут только есть верующие и неверующие. Там - все верующие". Теперь они все видят то, во что мы только веруем, видят то, во что когда-то они же запрещали веровать нам. И, значит, для всех них наше молитвенное воздыхание будет драгоценным даром.

Дело в том, что человек умирает не весь. В конце концов, еще Платон спрашивал: почему, если душа всю жизнь борется с телом, то с гибелью своего врага она должна сама исчезнуть? Душа пользуется телом (в том числе и мозгом и сердцем), как музыкант пользуется своим инструментом. Если струна порвалась, мы уже не слышим музыки. Но это еще не основание утверждать, что умер сам музыкант.

Люди скорбят, умирая или провожая умерших, но это не есть свидетельство о том, что за дверью смерти только скорбь или пустота. Спросите ребенка в утробе матери - желает ли он выходить оттуда? Попробуйте описать ему внешний мир - не через утверждение того, что там есть, (ибо это будут реалии, незнакомые ребенку), а через отрицание того, что питает его в материнском чреве. Что же удивляться, что дети плача и протестуя, приходят в наш мир? Но не таковы ли скорбь и плач уходящих?

Лишь бы рождение не сопровождалось родовой травмой. Лишь бы дни подготовки к рождению не были отравлены. Лишь бы не родиться в будущую жизнь "извергом".

Мы вообще, к сожалению, бессмертны. Мы обречены на вечность и на воскрешение. И как бы нам не хотелось прекратить свое существование и не нести наши грехи на Суд - вневременная основа нашей личности не может быть просто унесена ветром времени... "Хорошие новости из Иерусалима" состояли в том, что качество этого нашего приснобытия может стать иным, радостным, бессудным ("Слушающий слово Мое на Суд не приходит, но пришел от смерти в жизнь" - Ин. 5,24).

Или непонятно, что такое душа? Есть ли она? Что это такое? - Есть. Душа - это то, что болит у человека, когда все тело здорово. Ведь говорим же мы (и ощущаем), что не мозг болит, не сердечная мышца - душа болит. И напротив - бывает, что при муке и скорби что-то в нас радуется и чисто поет (так бывает с мучениками).

"Смерти нет - это всем известно. Повторять это стало пресно. А что есть - пусть расскажут мне..." - просила Анна Ахматова. О том, "что есть", и говорят родительские субботы, восходящие к празднику Успения. Праздник... Но это ведь день кончины Богоматери. Почему же - праздник?

А потому, что смерть не есть единственный способ кончины. Успение - антоним смерти. Это, прежде всего - не-смерть. Два этих слова, различающихся, в языке любого христианского народа, означают радикально противоположные исходы человеческой жизни. Взращивает человек в себе семена любви, добра, веры, всерьез относится к своей душе - и его жизненный путь венчается успением. Если же разрушение он нес себе и окружающему миру, раной за раной уязвлял свою душу, а грязь из нее, неухоженной и заросшей, выплескивал вовне - конечный, смертный распад завершит его прижизненное затухание.

Отныне (в смысле - со времени воскресения Христа) образ нашего бессмертия зависит от образа нашей любви. "Человек поступает туда, где ум имеет свою цель и любимое им" - говорил преп. Макарий Египетский.

На иконе Успения Христос держит на руках младенца - душу своей Матери. Она только что родилась в Вечность. "Господи! Душа сбылась - умысел твой самый тайный!", - можно было бы сказать об этом миге словами Цветаевой.

Душа "сбылась", исполнилась - и в слове "успение" слышатся отголоски не только "сна", но и "спелости" и "успеха".

"Время умирать" (Эккл. 3,2). Может быть, самое разительное отличие современной культуры от культуры христианской - в неумении умирать, в том, что нынешняя культура не вычленяет в себе это время - "время умирать". Ушла культура старения, культура умирания. Человек подходит к порогу смерти, не столько стараясь всмотреться за его черту, сколько без конца оборачиваясь назад и с ужасом вычисляя все разрастающееся расстояние от поры своей молодости. Старость из времени "подготовки к смерти", когда "пора о душе подумать", стала временем последнего и решительного боя за место под солнцем, за последние "права"... Она стала временем зависти.

У русского философа С Л. Франка есть выражение - "просветление старости", состояние последней, осенней ясности. Последняя, умудренная ясность, о которой говорят строки Бальмонта, списанные "современностью" в раздел "декадентства":

День только к вечеру хорош. Жизнь тем ясней, чем ближе к смерти. Закону мудрому поверьте - День только к вечеру хорош.

С утра уныние и ложь

И копошающиеся черти...

День только к вечеру хорош.

Жизнь тем ясней, чем ближе к смерти.

Здесь приходила к человеку мудрость. Мудрость - это, конечно, не ученость и не энциклопедичность, не начитанность. Это - знание немногого, но самого важного. Потому-то к монахам - этим "живым мертвецам", при постриге как бы умершим для мирской суеты и потому ставшим самыми живыми людьми па земле, - и ездили энциклопедисты за советом. Гоголь и Соловьев, Достоевский и Иван Киреевский, лично беседовавший с Гегелем и Шеллингом, своих главных собеседников нашли в Оптиной пустыни. Потому что здесь разговор шел "о самом важном". Самым важным Платон - отец философов - называл вот что: "Для людей это тайна: но все, которые по-настоящему отдавались философии, ничего иного не делали, как готовились к умиранию и смерти".

В середине нашего века константинопольский патриарх Афинагор I так говорил о времени умирания: "Я хотел бы умереть после болезни, достаточно долгой, чтобы успеть подготовиться к смерти, и недостаточно длительной, чтобы стать в тягость своим близким. Я хотел бы лежать в комнате у окна и видеть: вот Смерть появилась на соседнем холме. Вот она входит в дверь. Вот она поднимается по лестнице. Вот уже стучит в дверь... И я говорю ей: войди. Но подожди. Будь моей гостьей. Дай собраться перед дорогой. Присядь. Ну вот, я готов. Идем!"...

Помещение жизни в перспективу конца делает ее именно путем, придает ей динамику, особый вкус ответственности. Но это конечно, лишь, если человек воспринимает свою смерть не как тупик, а как дверь. Дверь же - это кусочек пространства, через который входят, проходя его. Жить в двери нельзя - это верно. И в смерти нет места для жизни. Но есть еще жизнь за ее порогом. Смысл двери придает то, доступ к чему она открывает. Смысл смерти придает то, что начинается за ее порогом. Я не умер - я вышел. И дай Бог, чтобы уже по ту сторону порога мог я произнести слова, начертанные на надгробии Григория Сковороды: "Мир ловил меня, но не поймал".

1 Письма Елены Рерих 1929-1938. В 2-х т.т., т.2, Минск, 1992, с.252.

ДОКАЗАТЕЛЬСТВА БЫТИЯ БОГА

Их много. Но все они достаточно тактичны, чтобы не навязывать себя тем, у кого нет желания их понять или просто не хватает ни опыта жизни, ни опыта мысли для того, чтобы разглядеть их правоту.

Самый традиционный аргумент указывает на разумность природы как на проявление Творческого разума.

Представьте, что в лесу мы нашли бревенчатый дом. Придет ли нам в голову сказать, что здесь просто часто бывают ураганы, и один из них вырвал несколько деревьев, закрутил их, обтесал, распилил и затем случайно сложил в таком порядке, что появился сруб, а ураганы следующих лет случайно вставили в него оконные рамы и двери, настелили полы и положили крышу? Вряд ли найдется такой "эволюционист". Но ведь строение не то что клетки, а даже молекулы ДНК несопоставимы по своей сложности не то что с лесной избушкой, но и с современнейшим небоскребом. Так разумно ли упорствовать в вере, будто много-много слепых ураганов породили жизнь? Это Шекспировский знахарь мог сказать: "Возьмите немного грязи, немного солнца - и вы получите нильского крокодила". Но сегодня с помощью разума пытаться доказать, что в мире нет Разума, - это не очень разумное занятие.

Кстати, "теория эволюции" Дарвина доказала только одно - свою безграничную уверенность в своих собственных достоинствах. В чем Дарвин видел "двигатель прогресса"? - В "борьбе видов за выживание" и в "естественном отборе". И то и другое, конечно, есть (хотя современная экология говорит, что виды скорее сотрудничают, чем борются, и Дарвин слишком поспешно перенес нравы раннекапиталистического общества в природу). Но ведь объяснять все "естественным отбором" - все равно, что сказать, что АвтоВАЗ развивается и выпускает новые модели только потому, что в нем есть отдел технического контроля, который не выпускает бракованные машины за пределы завода. Не ОТК ведь создает новые модели! И "мутациями" здесь много не объяснишь. Они, несомненно, есть, но если они носят лишь случайный характер, то они и есть не более чем серия ураганов. Скорее ураган, пронесшийся по самолетному кладбищу, соберет новехонький суперлайнер, чем случайные "мутации" - ураганы молекулярного уровня - создадут живую клетку или новый вид. В конце концов, в "неодарвинизме" теория эволюции выглядит так: если долго бить кулаком по черно-белому "Горизонту", он, в конце концов, станет цветным "Панасоником". Если долго бить воблой о столешницу - когда-нибудь у нее появятся крылья, и она запоет соловьем.

Доказывает ли это, что Бог есть? Нет - это лишь доказывает, что нельзя безнаказанно (для сохранения своих умственных способностей) утверждать, что "наука доказала, что Бога нет". Это доказывает, что в мире действует сверхчеловеческий Разум. И доказывает тем, что указывает лишь на страшную, бесчеловечную абсурдность противоположного утверждения... А отождествит ли человек этот Разум с Богом Библии - это уже вопрос его интимного и совершенно свободного выбора...

Или вот еще один аргумент - космологический. Все, что существует, имеет свою причину, не правда ли? Мир тоже существует. И, значит, у него тоже должна быть причина для его существования. Что может находиться вне материального мира? Только мир нематериальный, духовный, в котором нет причин, а есть Свобода, и который поэтому сам не нуждается в том, чтобы вне него была еще какая-то более высокая причина... Если честно, то это - не математическое доказательство. Скорее, это эстетический аргумент. Если у человека есть некоторый философский вкус, если он чувствует аромат слов "бытие" и "мироздание", он почувствует дисгармоничность, некрасоту противоположного предположения. Во всяком случае Гегель попытку выстроить бесконечный ряд матрешечных вселенных, которые безумно и бессмысленно, механически бесцельно порождают друг друга, назвал "дурной бесконечностью".

Вообще, как нетрудно заметить, все аргументы о бытии Бога строятся не на утверждениях, а на приведении к абсурду противоположного мнения.

Задумывались ли Вы, в каком мире Вы поселили себя Вашим собственным неверием? Если нет - посмотрите на людей, которые об этом думали долго, думали мучительно: думали не только рассудком, но и сердцем.

"Так на что же нам опереться? Где находится то место вселенной, где наши поступки небыли бы продиктованы нам жестокой нашей нуждой и жестоким нашим принуждением? Где-то место вселенной, где мы могли бы расположиться без маски и без страха быть изгнанными в промозглый холод декабрьского предполночного часа? Может ли быть вообще такое место в этом мире для нашей обнаженной души, где она может отогреться, где мы могли бы снять всю эту чуждую нам поклажу и дать, наконец, отдых усталым мускулам нашего тела и еще более измученным мускулам нашего лица? Где же, наконец, то место вселенной, где мы хотели бы умереть? Ибо именно оно и только оно есть то место, где нам стоит жить". Это в семидесятые годы не для печати и не для обысков писал теперь уже ушедший в искомый им мир философ Николай Трубников.

А вот за эти строки, написанные в конце двадцатых, Алексей Федорович Лосев заплатил годами лагерей:

"Единственное и исключительно оригинальное творчество новоевропейского материализма заключается именно в мифе о вселенском мертвом Левиафане, вселенском дохлом чудище. Вы живете холодным блудом оцепеневшего мирового пространства и изувечиваете себя в построенной вами самими черной тюрьме нигилистического естествознания. А я люблю небушко, голубое-голубое, родное-родное... Неимоверной скукой веет от мира ньютоновской механики, от абсолютной темноты и нечеловеческого холода межпланетных пространств. Что это как не черная дыра, даже не могила и даже не баня с пауками, потому что и то и другое все-таки интереснее и говорит о чем-то человеческом. То я был на земле, под родным небом, слушал о вселенной "яже не подвижится". А то вдруг ничего нет: ни земли, ни неба "яже не подвижится". Куда-то выгнали в шею, в какую-то пустоту. Читая учебник астрономии, чувствую, что кто-то палкой выгоняет меня из собственного дома. А за что?"

Самый интересный аргумент - он называется "онтологическим" - говорит просто: Бога просто логически не может не быть. То есть сказать фразу "Бог не существует", значит сказать логическое противоречие, потому что признак "существовать" входит в логическое определение Высшего Бытия... Скажите, так ничего доказывать нельзя? И будете не правы. Есть три вещи на свете, к которым приложимо такое доказательство. Во-первых - это я сам. Помните Декартово "мыслю - следовательно, существую".

Это как раз и было попыткой вопреки тотальному скептицизму и сомнению доказать, что хоть что-то действительно есть, а не привиделось мне (или какому-нибудь космическому Скитальцу) во сне. Если я сомневаюсь в существовании самого себя, значит, я уже существую, ибо, если бы меня не было, некому было бы и сомневаться. Сказать "Я не существую" - значит сказать абсурд, значит - я действительно есть. Во-вторых, такой ход аргументации приложим к существованию как таковому. Сказать "бытие не существует" - также значит сказать нелепицу. А Бог есть Абсолютное Бытие и уж о Нем-то сказать "Абсолютное Бытие не существует" - это нелепица в бесконечной степени.

Убедительно? Да, но только для человека с культурой философского мышления. Аргументу Эйнштейна тоже ведь понятны только людям с культурой математической мысли...

Но, в конце концов, никого нельзя принудить мыслить логично и разумно...

Теперь же пора сказать и о том, на, что намекали участники исторического разговора на Патриарших прудах.

Как вы помните, Иван Бездомный, достойный представитель страны, в которой "чего ни хватишься - того и нет" посоветовал отправить Канта на три года в Соловки. Столь суровую меру калининградский мыслитель заслужил в глазах советского поэта за свое "нравственное доказательство бытия Бога".

Кант1 начинает с уже известной нам посылки: ничто не происходит в мире без причины. Принцип детерминизма (то есть причинно-следственных отношений) - это самый общий закон мироздания. Ему подчиняется и человек. Но в том-то и дело, что - не всегда. Бывают случаи, когда человек действует свободно, ничем автоматически не понуждаемый. Если мы скажем, что у каждого человеческого поступка есть свои причины - то награждать за подвиги надо не людей, и эти самые "причины", и их же надо сажать в тюрьму вместо преступников. Там, где нет свободы - там нет ответственности, и не может быть ни права, ни нравственности. Кант говорит, что отрицать свободу человека - значит отрицать всю мораль. А с другой стороны, если даже в действиях других людей я и могу усматривать причины, по которым они поступают в каждой ситуации именно так, то как только я присмотрюсь к себе самому, то должен будут признать, что по большому счету я-то действую свободно. Как бы ни влияли на меня окружающие обстоятельства или мое прошлое, особенности моего характера или наследственность - я знаю, что в момент выбора у меня есть секундочка, когда я мог стать выше самого себя... Есть секундочка, когда, как выражается Кант, история всей вселенной как бы начинается с меня: ни в прошлом, ни вокруг меня нет ничего, на что я смел бы сослаться в оправдание той подлости, на пороге которой я стою...

Значит, у нас есть два факта - 1) все в мире живет по закону причинности и 2) человек в редкие мгновения своей свободы не подчиняется этому закону. И есть еще один принцип: на территории данного государства не подчиняются его законам только те лица, у которых есть право "экстерриториальности", т.е. дипломатический корпус. Так вот, человек не подчиняется Основному Закону нашей Вселенной. Это значит, что человек не является ее частью. У нас есть статус экстерриториальности в этом мире; мы - посланцы. Мы - послы того, иного, нематериального мира, в котором действует не принцип детерминизма, а принцип Свободы и Любви. В мире есть Бытие, которое не подчиняется законам материи. И мы к нему причастны. В общем: мы свободны - а, значит, Бог существует. Русский современник Канта - Гавриил Державин - пришел к такому же выводу в своей оде "Бог": "я есмь, а значит, есть и Ты!".

А вообще "доказательствам бытия Бога" не надо придавать излишнего значения. Вера, которая вытащена клещами аргументов, немногого стоит. Бытие Божие, как писал в прошлом веке Иван Киреевский, не доказуется, а показуется.

Человек становится христианином не потому, что кто-то припер его к стенке доказательствами. Просто однажды он сам своей душой коснулся Святыни. Или - сам; или - как сказал один православный богослов: "никто никогда не стал бы монахом, если бы однажды не увидел на лице другого человека сияния вечной жизни"..

Церковь не стремится доказать бытие Бога. Путь ее доказательств другой: "Блаженны чистые сердцем; ибо они Бога узрят". Так сказал Христос. А спустя полторы тысячи лет Паскаль посоветует знакомому скептику: "Постарайся укрепить свою веру не умножением числа доказательств, а уменьшением числа собственных грехов".

Богословие - это экспериментальная, опытная наука. Верующий человек отличается от неверующего тем, что круг его опыта просто шире. Так отличается человек, у которого есть музыкальный слух, от человека, который не может слышать гармонии созвучий. Так отличается человек, который сам побывал в Иерусалиме, от человека, который утверждает, что такого не может быть, потому что Иерусалим и то, что о нем рассказывают, - это миф невежественных средневековых варваров.

Если у человека есть опыт Встречи - как многое меняется в его мире! А если он утрачивает его - как многое тускнеет. Один юноша написал на заре 19 века: "Когда человек сподобился этой добродетели, соединения со Христом, он со спокойствием и внутренней тишиной встречает удары судьбы, мужественно противостоит бурям страстей, бесстрашно переносит ярость злобы. Как не стерпеть страдания, если знаешь, что, упорствуя во Христе, усердно трудясь, славишь самого Бога?!" Потом, отрекшись от Христа, автор этих замечательных строк о соединении всю последующую свою жизнь писал только об отчуждении. Звали этого юношу Карл Маркс2 ...

1 См. Кант И. Религия в пределах только разума. // Трактаты и письма. М., 1980, с.112; Кант И. Критика чистого разума. // Соч., т. З, М., 1964, с.478, 480-481, 487-492: Кант И. Критика практического разума. // Соч., т. 4, ч. 1, с.457-458.

2 К. Маркс. Соединение верующих со Христом согласно Евангелию от Иоанна (15,1-14). Выпускное гимназические сочинение (цит.Г.Кюнг. Существует -]!! Бог? 1982, с.177).

Руководитель миссионерского отдела Сергиево-Посадского благочиния
отец Димитрий Беженарь

Дорогие братья и сестры! Сердечно всех вас поздравляем с праздником Торжества Православия! Это один из наиболее радостных праздников для каждого право исповедующего истинного Бога. И сегодняшнюю нашу беседу, которая называется «Все ли равно, как верить?», хотелось бы начать с одной притчи.

Есть одна замечательная книга нашего современника монаха Симеона Афонского, которая называется «Дорога, освещенная солнцем». Там собрано множество притч, которые Господь вразумил его составить. А притча – это всегда форма изложения какой-то идеи: прочитав ее, задумавшись, мы делаем какие-то определенные для себя духовные выводы. Притча эта такая.

У одной умной престарелой матери был один единственный сын, которого она очень любила. Она хотела, чтобы он был счастлив. И она говорит: «Сынок, если ты хочешь быть счастливым, ты должен поступить на службу к одному великому и доброму царю». «А где его найти?» – спрашивает сын. «А ты иди по дороге и обязательно придешь к нему. Но запомни, сынок, на пути кто бы тебе ни встретился, что бы тебе ни говорил, помни только одно мое завещание: "Терпи все, сын мой, и тогда ты будешь жить!"»

Пошел этот молодой человек, идет, а в его сердце, в его мыслях – этот завет матери. Вдруг прекрасная девушка предстала перед его очами, заговорила с ним ласково. Сердце его дрогнуло, ему захотелось остаться с ней. А остаться с ней – это значит уклониться с его пути. Но он вспомнил завет матери: "Терпи все, сын мой, и тогда ты будешь жить!" И он пошел далее.

Вдруг видит: рассыпано множество драгоценностей, золота, серебра. И, казалось бы, никому не надо – бери, и можешь пользоваться всем этом по своему усмотрению! Опять сердце его дрогнуло: он обратил внимание на золото, вспомнил о своей пожилой матери, думает: вот это золото могло бы принеси им большую пользу! Но он опять вспомнил ее завет: "Терпи все, сын мой, и тогда ты будешь жить!" И он прошел мимо золота далее.

Вдруг видит: стоит войско, готовое к брани. Они направили на него копья, в его сторону полетели стрелы, и весь этот строй с угрожающими криками двинулся на него. Опять дрогнуло сердце этого молодого человека, страх объял его: войско! От них можно ждать всего, чего угодно! Но опять он в сердце услышал те же самые слова своей любящей мудрой матери: "Терпи все, сын мой, и тогда ты будешь жить!". И в тот момент, когда он решительно сделал шаг навстречу войску, это войско исчезло перед его глазами.

Долго он шел, и множество встречал на своем пути самых разных препятствий. В каком-то горном ущелье однажды встретил множество страшных чудовищ, которые набросились на него, стали терзать его тело. И, истекая кровью, он дрогнул и хотел уже отказаться от той идеи, от того пути, на который встал в начале. Он даже на мгновение разуверился, что возможно когда-нибудь, идя по этому пути, встретить доброго царя и, естественно, быть счастливым. Но опять он услышал в своем сердце: "Терпи все, сын мой, и тогда ты будешь жить!", и в этот момент все те чудовища исчезли.

Он почувствовал себя падающим и упал на руки доброго царя. Добрый царь ввел его в свой чертог, представил его всем придворным и сделал его, этого молодого человека, своим сыном. И над тем престолом, на который он его посадил, тот молодой человек увидел надпись, которую когда-то говорила ему его родная мать: "Терпи все, сын мой, и тогда ты будешь жить!"

Эта притча, как вы понимаете, дорогие братья и сестры, имеет очень глубокий смысл. И, наверное, каждый из нас, когда мы любую притчу читаем или слушаем, обязательно делает какой-то вывод для себя. И вот в контексте сегодняшней нашей темы эту притчу можно было бы истолковать так: любящая и мудрая мать каждого из нас – это Святая Православная Церковь, к которой мы с вами имеем счастье принадлежать. Это подлинное счастье, которое не по нашим заслугам нам дано – это данность, мы счастливы, что Господь привел каждого из нас в разном возрасте, в разном состоянии к Святому Православию. И вот на пути нашей жизни нам могут встречаться самые разные препятствия. Препятствия, на первый взгляд, не представляющие угрозы для нас, а даже наоборот какие-то шансы чем-то увлечься, чем-то заинтересоваться, что-то полюбить больше той единственной цели, ради которой мы явились в этот мир.

И вот завет нашей матери, любящей Православной Церкви, надо всегда помнить: "Терпи все, сын мой, и тогда ты будешь жить!" Сами вы понимаете, Кто подразумевается под образом доброго царя – это Сам Господь, Который ожидает душу каждого, кто останется верен Ему до конца.

Мы все имеем честь принадлежать к Святой Соборной и Апостольской Православной Церкви, той единственной Церкви, которой обетована в Слове Божьем неодолимость вратами ада: «Создам Церковь Мою, – сказал Господь, – и врата ада не одолеют ее» (Мф. 16, 18). Это именно та Церковь, которая в Священном Писании названа «столпом и утверждением истины» (1Тим. 3, 15), то есть та, которая непогрешима: Церковь именно как соборная, и соборный разум Церкви непогрешим. Эта Церковь всегда будет истинной! До Второго Пришествия Христа Сына Божьего она будет нести свое спасительное служение на земле. И вот эта Церковь в нашей земной реальности, Церковь Православная, существует как сообщество Поместных Православных Церквей, между которыми есть молитвенное и евхаристическое единство.

Кратко поясним, что значит это единство: вот есть Сербская Православная Церковь, или Болгарская, или Грузинская, мы принадлежим к Русской Православной Церкви, и есть евхаристическое единство между этими Церквями.

Но мы, как вы понимаете, дорогие мои друзья, не единственные на земле. По примерным, достаточно условным подсчетам сейчас на земле существует более шести миллиардов человек! Как вы думаете, являемся ли мы, православные христиане, большинством среди этого числа? Конечно же, нет! И сейчас можно будет вкратце напомнить некую статистику, сколько всего самых разных религий и конфессий на земле существует.

Из примерно шести миллиардов человек на земле около тридцати трех процентов по подсчетам 2000-го года, едва ли за десять лет эта цифра кардинально может измениться, являются христианами. Самая большая религия по числу последователей – это христиане. Но как вы понимаете, дорогие друзья, христиане – это все вместе: и римо-католики, и православные, и дохалкидониты, и множество протестантских деноминаций.

На втором месте – примерно двадцать процентов населения земли – это люди, исповедующие ислам, поклонники Аллаха, которые верят, что Аллах создал весь этот мир, и что Коран – это есть единственный и самый верный вероучительный источник.

Примерно восемь миллионов человек, живущих на нашей планете, исповедуют индуизм. И хотя индуизм и называется мировой религией по религиоведческой классификации, на самом деле эта религия достаточно определенного числа людей, которые не во всем мире живут, а достаточно компактно проживают в Юго-восточной Азии.

Примерно шесть процентов населения земли исповедуют буддизм. И есть еще один феномен, феномен, который стал актуален именно в XX веке – до XX века такого массового явления не было. Это люди, которые себя позиционируют как атеисты, как не принадлежащие совершенно никакой религии и никакой конфессии или религиозной традиции. И таких людей на земле на самом деле очень даже немало. Это, опять-таки по приблизительным подсчетам, один миллиард двести восемь миллионов человек.

Как вы думаете, дорогие друзья, где живет подавляющее большинство этих людей? Знаете, наверное. Они живут в Китайской народной республике. Примерно миллиард с чем-то людей не только позиционируют себя, что они совершенно безрелигиозны, но и сама их жизнь, как говорится «по плодам их узнаете их», показывает, что они находятся вне религиозной традиции. И это достаточно значительное число людей, которые живут, если можно так мягко толерантно сказать, только материальными, вот этими горизонтальными интересами.

Сколько нас, православных, мы немного впереди рассмотрим, но из христианских конфессий самое большое число последователей – один миллиард триста пятьдесят примерно тысяч человек – это люди, исповедующие римо-католицизм. На втором месте – православные. На третьем месте по числу – дохалкидониты. Это представители Коптской, Армянской, Эфиопской и других Церквей, которые подвизаются на территории, где когда-то образовалось монашество (Египет, Фиваида). И ближе всего по своему вероучению, по своему богословию и догматике, они относятся к тем христианам, которые не приняли постановления IV Вселенского Собора. То есть ближе всего по своему вероучению они к монофизитской ереси.

И, кстати, само слово «ересь», хотя оно, может быть, для нас, для православных верующих, отожествляется с чем-то оскорбительным, в чисто богословском смысле слова означает даже не оскорбление, а констатацию факта. Еретик – от греческого слова αίρεση (ересь) – это человек, отсеченный от некоего единства, некая часть, отсеченная от полноты. То есть еретиками, без оскорбления, а как констатация факта, Православная Церковь может называть всех тех, которые в разную историческую эпоху по разным причинам, прежде всего, вероучительным, богословским, отсекли себя от полноты веры, веры Святой Соборной и Апостольской Церкви.

Кратко необходимо вспомнить хотя бы в общих чертах, схематично, во что веруют представители остальных так называемых мировых религий. Одна из древнейших религий – это индуизм. Индуизм верит в существование Безличного Абсолюта. Наверное, вы часто такое определение слышали из уст современной российской околоцерковной интеллигенции, которая, так или иначе, считает себя сведущей во всех религиозных вопросах. Такая интеллигенция любит говорить, что она верит в того, кто по ту сторону добра и зла – эти слова до боли знакомы, потому что именно таково исповедование индуизма. Абсолют находится по ту сторону добра и зла, он может себя проявлять и как добро, и как зло, а весь этот мир – это майя (на санскрите – некая иллюзия).

Индуизм верит в перевоплощение душ. То есть, ничего устойчивого и постоянного и ничего подлинно ценного в этой временной жизни нет. Почему? Потому что ты жил прошлую жизнь, и позапрошлую, и поза-позапрошлую, и в этой жизни как бы ты не жил, ты подвержен вот этому колесу перевоплощений, неумолимый рок. Хочешь ты этого или не хочешь – ты будешь перевоплощаться. Восемьсот миллионов человек на земле искренне верят вот в такую, скажем так, доктрину.

Последователи ислама. Ислам – наиболее динамично развивающаяся религия в современном мире. И если, как мы знаем, в Китайской народной республике живет миллиард с чем-то человек абсолютно безрелигиозных, то на земном шаре, если посмотреть географически, недалеко от них живет почти миллиард человек, активно исповедующих ислам, то есть активно верующих и активно стремящихся к переустройству мира.

То, о чем мы сейчас будем говорить – это отнюдь не оскорбление в адрес какой бы то ни было религии, в частности ислама, а констатация их религиозных убеждений, тех убеждений, которые изложены в их собственных вероучительных источниках. Ислам верит в Аллаха, но Аллах – это не личность, это не Бог Священного Писания, к Которому мы можем обращаться «на ты», к Которому мы можем обращаться с молитвой, это не та Личность, Которую мы можем любить и к Которой мы можем стремиться для соединения с Ней. А это некая высшая сила с точки зрения ислама, создавшая этот мир, давшая ему законы, предопределившая, кто будет преступником, а кто будет добродетельным человеком. И никто из сотворенных существ ничего против этой силы сделать не может. Что эта сила ждет от тех, кто в эту силу верит? Ждет только покорности и послушания.

Сами мусульмане, если беседовать с ними, честно и искренне признаются, что Аллаху невозможно молиться, его невозможно даже любить: нужно просто его слушаться и ему повиноваться. И законы шариата, которые действуют в странах исламского мира и которые с точки зрения ислама должны в какой-то отдаленной перспективе распространиться на весь земной шар, это ни что иное, как проект мирового переустройства, чтобы весь мир жил так, как учит Коран.

Аллаха любить невозможно, молиться ему невозможно, у него есть множество атрибутов. И вы, наверное, видели или, может быть, читали про ислам лекции религиоведов, которые интересуются этой религией, и видели, конечно, мусульман, которые носят небольшие четочки на руках. Вот когда они перебирают эти четочки, они перебирают множество имен Аллаха. Это отнюдь не молитва, это не синоним нашей христианской молитвы Иисусовой.

Следующая мировая религия, которую исповедуют около четырнадцати миллионов населения земли – это религия иудаизм. Не надо путать его с религией Ветхозаветного Израиля, потому что религия Ветхозаветного Израиля и современный талмудический иудаизм – это совершенно разные вещи, не смотря на общность этноса, исповедовавшего до пришествия Христа эту религию, и тех, которые исповедуют ее сейчас.

Главный краеугольный камень современного талмудического иудаизма – это сознательное, решительное и последовательное отрицание Господа нашего Иисуса Христа, как истинного Мессии. Они отрицают, что во Иисусе из Назарета, во Христе, о Котором мы знаем со страниц Священного Писания, что в Нем исполнились все пророчества Ветхого Завета, начиная от обетования, данного еще в Раю нашим праотцам, что «семя жены поразит главу змия» (см. ср. Быт. 3, 15), до обетования Аврааму, что «в семени твоем благословятся все народы» (см. ср. Быт. 18, 18; 22, 18; 26, 4).

Вот, можно сказать, краеугольный камень веры иудаизма – это неверие во Христа и последовательное четкое противостояние созданной Им, Христом, Церкви на земле, Церкви, которая есть невидимое мистическое Тело Христово, соединенное с Ним, со Христом, как со своей Главой. И Господь Иисус Христос, как мы знаем, как нас учит наша любящая мать Православная Церковь – Он одновременно и Глава тела Церкви, и Он же есть основание этой Церкви, основание незыблемое, как вы помните из Евангелия: «Камень, отверженный строителями, тот лег во главу угла. Это от Господа, и есть дивно в очах наших» (см. ср. Мф. 21, 42). Вот этот камень, легший во главу угла – это вера во Христа, истинного Мессию.

Религию буддизма, которую также исповедуют, как мы только что с вами говорили, шесть процентов населения земли, строго говоря, религией назвать сложно, потому что в своем первоначальном виде буддизм – это ни что иное, как религиозная философия. Многие из околоцерковной интеллигенции, о который мы уже сегодня упоминали и, возможно, еще не раз всуе помянем – это наши сограждане, которые, может быть, по факту крещения в детстве и были православными, но, увлекаясь ветром всевозможных учений, встали в оппозицию к Православию, к родной, спасительной, отеческой вере. И они с легкостью увлекаются самыми разными учениями. Вот как раз из их уст и можно услышать, что буддизм – это одна из самых миролюбивых религий. Слышали, наверное, такое утверждение? Что буддисты – они и веточку не отломят, и жучка не раздавят, что они пацифисты.

Исторически – это, конечно, не совсем так, но сейчас в это углубляться не будем. То есть буддизм, так или иначе – это религиозная философия, отрицающая вообще бытие Бога, отрицающее бессмертие человеческой души и реальность чего бы то ни было в этом мире. Поэтому для буддиста самым большим грехом является желание жить. Желая вырваться из бессмысленного колеса перевоплощений, основатель этой религии Сиддхартха Гаутама Шакьямуни, долго медитируя не без помощи одного персонажа – мы, христиане, совершенно точно знаем, кто мог его вразумить – придумал такую религиозную систему, в мировоззрении которой полностью отрицается бытие Бога, бессмертие человеческой души и реальность этого мира.

И вот он как раз пришел к выводу, что цель существования человека на земле – это достижение нирваны. Слышали такое понятие, да? Сейчас оно благодаря трудам Рерихов, Блаватской стало в некотором смысле более известно в обществе, даже чем такие понятия, как Царствие Божие, благодать, покаяние, грех. О нирване знают многие. И даже, к сожалению, бывает, что когда человек стремится к чему-то хорошему, к счастью, он говорит: «Вот, я стремлюсь в нирвану», не понимая, что такое нирвана в изначальном смысле слова, какой смысл в это понятие вкладывает традиционный буддизм. Нирвана – это состояние полного небытия. Можно так наглядно изобразить: это все равно, что соляная кукла, погруженная в океан. Она полностью растворяется, можно сказать, что она вся там, но, в то же время, ее там нигде нет. Вот такова цель жизни человека на земле с точки зрения буддизма.

А из христианских конфессий римо-католицизм является самой большой по числу. И правомерно к римо-католикам или, как они себя называют – есть такой религиоведческий термин: «Римо-католическая Церковь» (не в догматическом, а социологическом смысле) – Римо-католическую Церковь вполне можно назвать еретической. От слова «ересь» – это общество людей, отколовшее себя от полноты веры.

1054 год – трагическая дата отпадения Римской кафедры от кафедры Константинопольской и в ее лице от всего Восточного Православия. И с этой даты – к глубокому сожалению, по сей день. Надо оговориться, почему «к сожалению». Святитель Григорий Богослов, один из великих отцов Церкви, который много пострадал от ариан, когда пришел в Константинополь, то увидел, что там нет ни одного православного храма, и много потрудился, чтобы Православие восстановить и возродить. Он был одним из отцов, которые подготовили II Вселенский Собор, и у него есть такие слова в адрес ариан – обратите внимание: в адрес тех, от которых он так много пострадал! «Мы стремимся не к победе, а к возвращению братьев, разлука с которыми тяготит нас!»

Поэтому в адрес римо-католиков мы, православные христиане, тоже можем руководствоваться такими словами: «Мы ждем не победы, допустим, над ними, не облечения какого-то, не оскорбления их, а ждем их возвращения в лоно Святой и Соборной Апостольской Церкви!» Той единственной Церкви, еще раз напомню, которой обетована непреодолимость, необоримость вратами адовыми. Но к ним правомерно применимо понятие, что это сообщество людей еретическое. Почему? Потому что они искажают одни из важнейших догматов веры, веры апостольской христианской, веры богооткровенной.

И в первую очередь они грубо искажают догмат тринитарный! Даже не какое-то второстепенное учение, а именно тринитарный догмат – богооткровенную веру о Святой Троице! Это их догмат «филиокве» об исхождении Святого Духа и от Сына.

Чтобы сейчас не утомлять вас, и в эти богословские нюансы и тонкости не уклоняться, обратим внимание на другой очень важный камень преткновения римо-католической веры от которого они, по крайней мере, последовательные честные искренние католики едва ли когда-либо откажутся. Это догмат о папской непогрешимости, о том, что Римский Папа – наместник Христа на земле, и что он – непогрешим. Большинство православных, к сожалению, и что удивительно: подавляющее большинство римо-католиков, простых верующих людей, не богословов, даже подлинный текст этой формулировки до конца не знают! Это очень удивительно, потому что если бы они до конца знали всю эту формулировку о папской непогрешимости, вот это здравое религиозное чувство у любого человека наверняка стало бы протестовать.

Сейчас мы посмотрим с вами видеоматериал, это фильм Галины Царевой, который так и называется «Крестовый поход Ватикана против Православия». И обратите внимание: здесь прозвучит как раз точная формулировка этого догмата о папской непогрешимости. Давайте с вами вместе послушаем и подумаем, могут ли христиане, то есть люди, верующие во Христа как в Сына Божьего, одновременно исповедовать вот такой догмат?

Итак, в книге епископа Буго (Bougaud) «Церковь», изданной в 1922 году, папа приравнивается к Таинству Евхаристии; как в Таинстве Евхаристии присутствует под покровом хлеба и вина реально Христос, так и в папе реально присутствует Христос.

«В таинстве Евхаристии, – говорит епископ Буго, – имеем, так сказать, лишь "половину" Христа. Ибо Он "нем" в Таинстве Евхаристии. Где же искать другую "половину" Иисуса Христа, реально пребывающего в Церкви? – Она в Ватикане: она в папе. Папа есть второй способ реального присутствия Иисуса Христа в Церкви. Иисус Христос создал Себе два способа реального присутствия, совершенно различных, оба неизъяснимых и которые, соединённые вместе, образуют полноту его вочеловечения...

О, великая тайна двух покрывал, под которыми скрывается Иисус Христос в своей целости! Ищите к Иисусу глаголющему: идите к папе. В этом и состоит тайна христианства: это чудо реального присутствия Воплощения, предложенного и распространённого под двумя покровами. То, что Иисус Христос не положил под один из этих двух покровов, Он положил под другой; и в полноте можно обладать Им только, если уметь в горячем порыве сердца переходить от Евхаристии к папе и от папы к Евхаристии. Вне этих двух тайн, которые собственно образуют одну тайну, мы имеем лишь уменьшенного Иисуса Христа (Он Сам так установил), который недостаточен для нужд как отдельных душ, так и общества, который не в состоянии даже Сам Себя защитить».

«Тайна веры! Вот слово, которое нужно сказать о папе после того, как мы сказали его о св. Евхаристии, ибо папа – это Иисус Христос, скрытый под покровом и продолжающий через посредство человеческого органа своё общественное служение среди людей...

Поэтому Церковь, более чуткая, чем мы к вещам Божественным, не знает, как и говорить про папу. Никакое выражение не представляется ей слишком сильным для того, чтобы выразить это взаимное проникновение, которое делает из Иисуса Христа и из папы её Главу, одновременно видимого и невидимого, и её единого Супруга. Она относит к нему всю любовь, которую она питает к Господу. Она окружает его тем же благоговением...

О сладость чувств, которые испытываешь перед Дарохранительницей и у ног папы, в котором Иисус Христос – собрал, сконденсировал всю Церковь, и более того: – Он "раньше создал папу". Это великая тайна: церковь есть непрестанное и постоянное творение папы... Итак, всё исходит от папы. Он творит Церковь; и в ней и через неё он просвещает и освящает души». Нет никаких сомнений в том, что епископ Буго отразил в своём труде официальное учение Римской церкви о папе.

Ужасом веет от римской теории о главенстве римского епископа. С вопросом о главенстве папы неразрывно связан другой вопрос – о его непогрешимости. В 1870 году католическая церковь признала непогрешимость римского первосвященника за догмат. Вот его текст.

«Папа (римский) есть божественный человек и человеческий Бог. Посему никто не может судить его или о нём. Папа имеет божественную власть, и власть его неограниченна. Ему возможно на земле то же самое, что на небесах Богу. Что сделано папою, то всё равно, что сделано Богом. Заповеди его должно исполнять, как заповеди Божий. Только один Бог подобен папе; папа повелевает небесными и земными вещами. Папа в мире то же, что Бог в мире или душа в теле. Власть папы выше всякой сотворенной власти, ибо она некоторым образом распространяется на предметы небесные, земные и преисподние, да оправдываются в нём слова Писания: "вся покорил еси под нозе его".

Во власть и волю папы отдано всё, и никто и ничто не может ему противится. Если бы папа увлёк за собою в ад миллионы людей, то никто бы из них не имел права спросить его: отец святой, зачем ты это делаешь? Папа непогрешим как Бог, и может делать всё, что Бог делает.

Воля Бога, а, следовательно, и папы, который есть НАМЕСТНИК БОГА, – имеет верховную власть повсюду. Он опоясан двумя мечами, то есть властвует над духовными и мирскими: над патриархами и епископами, над императорами и королями. Все люди на свете – его подданные. Он – всё, Выше всего и содержит в себе всё. Что он хвалит или порицает, то должны все хвалить или порицать.

Папа может изменить природу вещей, делать из ничего что-либо. Он властен из неправды сотворить правду, властен против правды, без правды и вопреки правде делать всё, что ему угодно. Он может возражать против апостолов и против заповедей, переданных апостолами. Он властен исправлять всё, что признаёт нужным в новом завете, может изменять самые таинства, установленные Иисусом Христом. Он имеет такую силу на небесах, что из умерших людей властен возводить в святые, кого захочет, даже против всех посторонних убеждений и вопреки всем кардиналам и епископам, которые вздумали бы тому воспротивиться.

Папа имеет власть над чистилищем и адом. Он – Владыка Вселенной. Неограниченною своей властью он делает всё единственно по своему произволу, может делать даже более чем нам или ему известно. Сомневаться в его могуществе – святотатство. Власть его выше и обширнее власти всех святых ангелов и архангелов. Никто не имеет права даже мысленно протестовать против его приговора или суда.

Власть папы не имеет меры и пределов. Кто отрицает верховную власть и главенство папы, тот грешит против Святого Духа, разделяет Христа и есть еретик. Только папе предоставлена власть отнимать чтобы то ни было у кого бы то ни было и отдавать другому. Папа имеет власть отнимать и раздавать империи, королевства, княжества и всякое имущество. Власть свою папа получает прямо от Бога, а императоры и короли от папы.

Папа есть наместник Бога, и кто отрицает это, тот лжец. Папа есть вместоправитель Бога над добрыми и злыми ангелами; что совершается властью папы, т.е. совершается властью Бога.

Кто не повинуется папе, тот не повинуется Богу. Всё, что папа делает, угодно Богу.

Папу не может судить никто, потому что сказано: "духовный судит о всём, а о нём судить никто не может" (1 Кор. 2, 15). Власть его распространяется на небесное, земное и преисподнее. Он есть подобие Христа, и в теле его живёт Святой Дух.

Папа есть государь всех, царь и причина всех причин. Папа есть жених и глава Вселенской Церкви. Папа не может заблуждаться, он – всемогущ, в нём вся полнота власти. Он выше апостола Павла, ибо по призванию своему стоит наравне с апостолом Петром. Он может, поэтому возражать против апостола Павла и отдавать приказания, противоположные его посланиям.

Обвинять папу всё равно, что грешить против Духа Святого, что не прощается ни в этом веке, ни в грядущем.

Тройственная корона папы означает тройственность его власти: над ангелами на небесах, над людьми на земле и над бесами в аду. Бог предоставил во власть папы все законы, а сам папа выше всех законов.

Если папа изрёк приговор против Суда Божия, то Суд Божий должен быть исправлен и изменён. Папа – свет веры и отражение истины. Папа есть всё над всем, и может всё...»

Таково дословное постановление Первого Ватиканского Собора, сделанное при Римском Папе Пии IX в 1870 году! Не в какие-либо отдалённые времена средневековья, а всего лишь в прошлом веке – около ста лет тому назад! Знают ли о таком постановлении все православные христиане? Знают ли полный текст его даже сами римо-католики?

Дорогие братья и сестры, английский писатель Честертон однажды сказал, что когда люди перестают верить в истину и искать истину, с ними происходит две крайности: или они становятся скептиками, то есть не верят в истину вообще, или с ними происходит такой момент, который можно назвать религиозной всеядностью. То есть они начинают верить во все, в любые проявления духовности.

И в современном быстроменяющемся секуляризирующемся мире как раз и намечаются эти две опасные тенденции. То есть одна категория людей вообще не задумывается над тем, что такое истина, по крайней мере, в вопросах мировоззрения, а есть такие – наверное, мы с такими встречались, которые готовы верить в любую духовность и, как вы знаете, эту духовность везде искать.

Где-нибудь открылась новая секция по рукопашному бою, и они там какими-то энергиями могут ударить на расстоянии десяти метров – такой человек пойдет на эту секцию, чтобы этими энергиями овладеть. А где-то приехал какой-то специалист, который открывает третий глаз, но не обещает, что закроет его – и туда пошли! Потом пошли к какой-нибудь колдунье или к какому-нибудь «православному» экстрасенсу, который говорит, что у нее стопроцентная гарантия, что она может снять любую порчу, сделать и приворот, и отворот-поворот, и многое подобное.

И, то есть, люди, может быть и называющие себя православными, они или верят во всякую духовность, или становятся скептиками. И не без горького юмора можно сказать, что есть такие люди сейчас среди наших сограждан, которые себя позиционируют, как православные. Их спросишь: «Ты православный?» Он говорит: «Да. Но в Бога не верую». А если попытаться в живой беседе выяснить, что же он понимает под Православием, то выяснится, что «раз мы живем в России, я действительно православный, я ненавижу таких-то, таких-то и таких-то!» То есть они именуют Православием ненависть к каким-то другим религиям, вот в чем нюанс.

Или же говорят так, многократно такое бывает в начале Великого поста, такие беседы происходят, особенно если священник в общественном месте где-то находится, в общественном транспорте. Кто-нибудь из мужчин, может быть, даже в хорошем настроении говорит: «Батюшка, я православный! Правда, я не пощусь, в храм не хожу, не молюсь. Зато я Пасху отмечаю!» Вот такое проявление «православной» духовности.

Очень важная веха в истории движения, о котором мы сейчас кратко скажем, произошла в 1893 году. В этом году в Чикаго произошел так называемый Парламент религий. Собрались представители самых разных религий, множество протестантских деноминаций. И самым выдающимся ярким на этом симпозиуме было выступление индуистского гуру Свами Вивекананды. Его цитата настолько важна для понимания процессов последующих в религиозном сознании огромного числа людей, что я дословно зачитаю вам его слова, которые всех поразили.

«Если одна религия истинна, то все остальные тоже должны быть истинны. Так что религия Индии столь же ваша, как и моя. Мы, индусы, не просто терпимы, мы объединяем себя со всеми религиями, молясь в мечети с магометанином, поклоняясь огню с зороастрийцем и преклоняя колени перед крестом с христианином. Мы знаем, что все религии сходны и от простейшего фетишизма до самого высокого поклонения Абсолюту являются лишь попытками человеческого духа охватить и осознать Бесконечное. Поэтому мы собираем эти цветы и, связав их вместе нитью любви, создаем из них дивный букет богослужения»

Ну, несложно догадаться, дорогие друзья, что протестантсвующие, а протестантские деноминации – они же возникли как протест против злоупотреблений католицизма – с большим восторгом восприняли слова вот этого проповедника неоиндуизма. И, таким образом, возник феномен XX века, который можно называть экуменизмом. Экуменизм в христианском смысле слова стремится объединить все христианские конфессии, которые так или иначе веруют в Бога Троицу и веруют, что Иисус Христос есть Сын Божий, пришедший в этот мир спасти человеческий род. А экуменизм в широком смысле слово, как объединение всех самых разных, порой диаметрально противоположных в своем вероучении религий, в некое единое целое.

И если христианский экуменизм ставит для себя задачу (кратко, в общих чертах) постараться найти то общее, что объединяет всех христиан, то экуменизм в широком смысле слова старается объединить все религии, найдя какой-то общий знаменатель между всеми религиями.

Почему слова Вивекананды вызвали такой восторг? Потому что он говорит, что неважно, чему поклоняться, главное – уметь любить своего ближнего, своего собеседника или своего оппонента. И вот как раз ради любви мы можем объединиться. Справедливо ли это? Можно ли говорить, что ради мнимой любви можно объединить совершенно противоположные доктрины? Несложно нам с вами, как православным людям, убедиться, что невозможно одновременно верить в бессмысленное бесконечное перевоплощение душ и одновременно столь же искренне верить, что человек, как сказано у апостола Павла, один раз живет на земле, а потом суд (см. Евр. 9, 27)!

Это две, как вы сами понимаете, взаимоисключающие доктрины. Сложно верить, что Бог – безличный Абсолют, который по ту сторону добра и зла, который в этом иллюзорном мире проявляет себя и как добро, и как зло, и одновременно верить, что Бог – Творец, что Он отделен от этого мира, будучи Творцом, и что Он – Личность, и Личность, бесконечно любящая человека.

Сложно одновременно верить, как учат буддисты, что мы должны стремиться к полному растворению в нирване, и одновременно также искренне и серьезно верить, что человеческая душа тоже личностна, что мы живем на земле один раз, и каждое мгновение нашей жизни очень ответственно, потому что мы когда-нибудь предстанем пред Той Высшей Личностью, единой в Троице славимой, Которая создала нас и каждое мгновение дала нам, чтобы мы к этой вечной цели стремились.

И, конечно же, как вы понимаете, сложно быть одновременно последовательным христианином и последовательным мусульманином, верить в единого истинного Бога, в Троице славимого, и в то же время в некую безличную высшую силу, которая ждет только покорности.

Один из индийских религиозных и одновременно политических деятель Махатма Ганди после долгих, так сказать, исканий истины, увидел, что многие атеисты, с которыми ему приходилось серьезно беседовать, искренне борются с религией. И он пришел к выводу, и это стало популярным в современном мире, что самое главное – это просто истина и во что-то искренне верить. Если ты искренне в этом убежден, то неважно, в чем ты убежден. Или ты искренне убежден, что Бога нет, или ты искренне убежден, что Он есть – главное, что ты искренне в этом убежден...

протоиерей Валериан Кречетов

по благословению митрополита Крутицкого и Коломенского Ювеналия

Всё ли равно, как верить?

Слово в Неделю 7-ю по Пасхе,
святых отцев Первого Вселенского Собора
Ин., 56 зач., XVII , 1-13.

Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа. Сегодня, в воскресный день, святые отцы установили праздновать память Первого Вселенского Собора. Евангелие, которое мы слышали сегодня, читается всегда, когда совершается память святых отцов Вселенских соборов.

Что это такое за установление – Вселенский Собор?

Это установление связано с истинной верой. Очень часто в обыденной жизни слышны такие выражения: «Главное – веровать в Бога. А как веровать – это каждый по-своему». Это явление предсказал еще святитель : это безразличие к истине веры, эта самость, выросшая на гордыне, самомнении, своем я, породит то, что, чем дальше, тем больше будет вот таких верований. И сначала появилось среди верующих разделение небольшое, потом – больше и больше, а под конец, как предсказал святитель Феофан, будет «что ни голова, то своя вера».

И вот то, что истины веры – это самое важное, самое главное, святые отцы засвидетельствовали тем, что они собирались со всей Вселенной, со всех церквей, где проповедовано было Евангелие, и утверждали истины веры. То есть, как нужно веровать и как понимать существо Божие.

В сущности, эта истина, если здраво посмотреть на нее, должна быть понятна каждому, когда касается дело самого человека. Мы ведь всегда недовольны, когда о нас говорят неправду. «Это ложь, я же не такой!» И в обычной жизни это явление распространенное. Существуют, как говорят, исторические личности, известные лица, или какие-то правители, или общественные деятели, представители науки, искусства, или военачальники. И вот о них пишутся книги, издаются мемуары, в которых одни говорят, что они были такие, другие – что они были другие. Каждому хочется знать историческую истину, что же это был за человек на самом деле, что он из себя представлял, что это была за личность. Эти вопросы в истории, в литературе, везде постоянно присутствуют, и их стараются разрешить. Понять, каким же был, допустим, Иван Грозный или император Павел I . Было время, одного представляли только палачом, другого – ненормальным каким-то, чуть ли не недоразвитым. Ну, а уж как представляли наших последних царей, мы знаем. Но проходят годы, и выясняется, что многие из них были святые и то, что писали о них раньше, – ложь.

Одним словом, нам хочется знать истину о каждом человеке. И о себе самих, мы считаем, должно быть мнение правильное.

Хотя, что касается нас, то это вопрос сложный, потому что нам хочется, чтобы о нас говорили хорошо. Мы, правда, к несчастью, не всегда бываем такими, но нам хочется выглядеть хорошими. И тут можно сказать: да, нам хочется, чтоб о нас была правда, но так, как нам хочется.

Эта неистинность в нас происходит от того, что, как сказал пророк Давид,всяк человек ложь (Пс. CXV , 2). Мы – грешные, и нам не хочется, чтобы о наших грехах знали, чтобы говорили о нас, какие мы есть. Больше того, даже на исповеди трудно сказать самому, какой ты есть. Тут и лукавство крутится, и самооправдание. Поэтому человек, когда он говорит о себе, то он, как говорят, «далеко не объективен». У нас есть такое выражение: «объективное мнение». «Объективного мнения» у людей грешных быть не может. Оно всегда субъективно, потому что они смотрят со своей колокольни. И сказать истину даже о себе, в общем-то, никто не может, потому что, большей частью, он сам неистинен, не знает и самого себя.

Не в смысле обличения, а в качестве примера возьмем евангельский пример – как говорят, классический. Апостол Петр. Ревностный был, и, действительно, любил Спасителя. И сказал: Аще и вcu соблазнятся о Тебе, аз никогдаже соблажнюся. А Господь сказал: Аминь глаголю тебе, яко в сию нощь, прежде даже алектор не возгласит, трикраты отвержешися Мене (Мф. XXVI , 33-34). И все это произошло. Так как сказать: прав был Петр или не прав?

И прав, и не прав. Прав, потому что он действительно высказал то, чего искренне хотел. Как потом эту верность он и засвидетельствовал своей мученической смертью. А неправ был потому, что не мог сам, как человек, оценить свои силы и меру вражьего нападения. Поэтому так и случилось – то, что с ним произошло.

Так вот, когда вопрос касается земной жизни людей, то он важен. Потому что мы, действительно, по крайней мере, стараемся приблизиться к тому, что есть.

Вопрос же, касающийся Бога, в высшей степени важен.

Поэтому истинная вера как раз и является самым главным, к чему человек должен стремиться.

Сам Господь сказал: Се же есть живот вечный, да знают Тебе единого истинного Бога, и егоже послал ecu, Иисус Христа (Ин. XVII , 3).

Единого истинного Бога. И поэтому те слова, которые мы слышим: Бог един, и поэтому все веры, мол, имеют равное право, – противоречат истине. Нет. Этого не может быть. Единственное высшее право имеет только истинная вера. Поэтому именно истинная вера должна быть в основе понимания и Божества, и понимания жизни.

Откуда же это множество верований? А очень просто. Они возникают тогда, когда люди стремятся не к истинной вере, а к своему я, к утверждению своего понимания этих вопросов. То есть к тому, о чем сказал святитель Феофан: «что ни голова, то своя вера». «Я понимаю Бога вот так – и всё».

Более того, даже Евангелие, то есть то, что записано, слова Спасителя, и то люди толкуют по-своему. Откуда и множество конфессий.

Но истинная вера остается все равно, она должна быть на первом месте. И поэтому Вселенские Соборы собирались и излагали эти основы истинной веры. И истина эта принималась не большинством, как иногда говорят, а всеми без исключения, то есть полнотой всех присутствующих. Если кто-то не был с этим согласен, то он не входил в число тех святителей, которые подписывались под деяниями Собора, и уже был вне истинной Церкви. Только когда было полное единодушие, полнота принятия, тогда считалось, что человек является членом Церкви и исповедует истинную веру.

В сегодняшнем Евангелии Господь сказал: Да будут едино, якоже и Мы. То есть только при полном единении и принималась истинная вера. Здесь в основе лежит прежде всего свидетельство от Бога. Потому что люди принимали догматы веры на основании Священного Писания и на основе свидетельств свыше от благодати Святаго Духа. Благодать свидетельствовала, что она присутствует и утверждает тот догмат, который был принят на этом Вселенском Соборе. В частности, когда на Первом Вселенском Соборе принимался догмат о единосущии Иисуса Христа, Сына Божия, с Отцом, тогда спросили: «Ну как это понять?» Всё, что касается Божества, до конца непостижимо. В какой-то мере в соответствующем духовном возвышенном состоянии святые отцы могли Его постигать, но в полноте Бог непостижим. Поэтому догматы веры утверждаются Духом Святым и святыми отцами, в которых Дух Святый действует.

Решения Вселенских Соборов начинались так: Изволися Духу Святому и нам. И далее шло изложение деяний Вселенского Собора.

И это соизволение Духа Святаго на Первом Вселенском Соборе засвидетельствовал простец, святитель Спиридон Тримифунтский. Когда его спросили, как это может быть: Иисус Христос – Богочеловек, единосущный Отцу? – он взял плинфу, то есть кирпич, и сжал ее. И из нее потекла вода и одновременно вспыхнул огонь. Хотя вода и огонь в жизни несовместимы, водой гасят огонь. То есть это свидетельство чудесное. На последующих Вселенских Соборах, где был принят догмат о ипостаси Сына Божия, Иисуса Христа, записано: «Божество и Человечество соединено во Иисусе Христе неслитно, неизменно, неразлучно и нераздельно». То есть оно остается Божеством-Человечеством, не изменяясь, и не слилось, не смешалось, но – неразделимо, неразлучно. И об этом догмате святитель говорит: «Что это так, я верую. Но как это, постигнуть не могу».

Да и что говорить, если взять человеческий разум, то даже в самом творении, не говоря уже о Творце, есть вопросы, на которые человек не может ответить. Если мы мысленно представим себе, из чего сами состоим, то каждый мельчайший элемент нашего видимого существа из чего-то состоит, а тот, в свою очередь, – тоже из чего-то, и это – безконечное дробление. Что же является первоосновой, какая-то частичка? А она тогда из чего состоит? Углубляясь дальше и дальше в микромир, мы все равно не можем постигнуть, из чего все состоит. Поля, говорят. А что такое поля? Если мы углубляемся мысленно в пространство, все дальше, дальше и дальше – а там что? А за тем, что мы достигаем, что дальше? Где конец в пространстве?

Если и в видимом миpe мы не можем некоторые вещи постигнуть, даже просто представить их себе, то что мы можем говорить о существе Бога? Невидим, непостижим.

И вот на праздник Святой Троицы, в коленопреклонных молитвах Святой Троице говорится: Невидиме, Непостижиме, Неизследованне, Неизменне – называются все эти свойства Божества. Поэтому засвидетельствовать истину может только Сам Господь и тот, кому Господь откроет.

Свидетельства Вселенских Соборов, как я уже сказал, так и записывались:Изволися Духу Святому и нам. Господь свидетельствовал, свидетельствовали и рабы Божии, которые все это от Духа Святаго восприняли и изрекли.

Так что истины веры и истинная вера очень важны. Небрежное отношение к этому вопросу – просто недостаток ума и рассуждения. Ибо когда дело касается каких-нибудь обыденных вещей, то мы как-то рассуждаем, а когда доходит до Бога – куда-то весь ум девался.

Взять, например, людей, которые говорят: «Идите к нам». И к ним идут, потому что там все просто, никаких усилий. Когда же приходят в храмы православные, в храмы истинного Бога, то всё благолепие храма, вся его красота, архитектура, иконы, все изображения – все это свидетельствует именно истинную веру. Потому что Господь сотворил миp прекрасным, эта вся красота и отражается в доме Божием, храме Божием. И когда говорят, что «это все не важно, не нужно, а главное – в душе», то это – отвержение сущности Божества, потому что Бог все сотворил не только премудро, но и прекрасно, добро зело. Тут не только целесообразность, но и красота.

Извините, и в обычной жизни, когда мы общаемся, особенно когда дело идет о симпатиях, я уж не говорю о семейной жизни, нам мало, чтобы были голова, руки и ноги. Голова должна быть соответствующего вида. То есть, оказывается, понятие красоты нам не чуждо, когда этот вопрос касается или нас самих, или тех, на кого мы обращаем внимание. И неважно, что у него просто есть и туловище, и руки, и ноги, – мы смотрим, как они выглядят. Более того, искусство только тем и занимается, чтобы все это изобразить и показать. И вокруг этого столько всего крутится. Неважно, что все устроено целесообразно: пять пальцев есть, и нос есть, и уши. Какой нос? Оказывается, это совсем не все равно. Так что не надо лгать. Не надо обманывать себя и других и говорить: «А, не все ли равно!» Оказывается, далеко не все равно.

Когда, например, приходит время поста, можно услышать: «Не все ли равно, что есть?» Ну, раз все равно, ну что ж ты тогда волнуешься? Ешь, что попало. Оказывается, не все равно. Не лги, когда ты задаешь этот вопрос.

Не лги, когда ты говоришь: «Не все ли равно, как веровать?» Тебе далеко не все равно, как ты выглядишь и какого люди о тебе мнения. Почему ты думаешь, что о Боге можно что попало говорить и как попало к Нему относиться? Нет, совсем не так.

Все это как раз – свидетельства истины. Если так здесь, то так – и во всем. А то, когда касается вопрос церкви, то: «Зачем это все делать, украшать?» Когда же касается своего жилища, то мы смотрим, какие обои, какой оттенок, и на все прочее. А уж одежда-то? Пожалуй, одинаковой одежды уже почти и не найдешь, всё каждый что-то особенное хочет. А когда касается веры – тут все равно, как попало можно. Зачем же, когда вопрос касается самого человека, мы так внимательны ко всем этим вещам, а когда касается Божества – то там как попало?

Нет. Истинная вера – это самое главное. Как сказал один из наших мыслителей, И.В. Киреевский, «человек – это его вера».

Если мы веруем в Бога, если говорим, что Бог есть любовь, то прежде всего должны исповедовать Святую Троицу. Потому что любовь всегда проявляется в чем-то, в каком-то делании. Любовь – это согласие и полное единение всех Лиц Святой Троицы. Вы знаете наш классический образ рублевской Троицы. Если созерцать этот образ, то мы увидим, что все Лица Святой Троицы находятся в полном согласии и единении. И Каждый прислушивается к Другому, и Каждый внимает, и Каждый проявляет это согласие даже Своим видом.

Так вот, это единение – как раз первообраз того, к чему должны стремиться все творения. И всевозможные учения о борьбе видов – это все следствия грехопадения человеческого, в начале не было так. Если все было добро зело, то все было и полезно, и все – во славу Божию. Когда же человек, нарушив заповедь Божию, согрешил, то Господь сказал: Терния и волчцы возрастит тебе земля (Быт. III , 18). Вот когда началось противление. Как воспротивился человек Богу, так же и вся природа стала противиться – и внутри себя, и человеку. Первый человек нарушил заповедь, – кстати, эта первая заповедь была заповедью поста: всё ешь, а вот с этого дерева не ешь. Это был самый легкий пост: только от одного дерева среди рая не вкушать. Человек нарушил эту заповедь, и теперь чем дальше, тем больше убеждается, что, наверное, в конце существования человечества, по тому самому измышлению, каждому можно будет вкушать индивидуально только от одного дерева, а от всех других – нельзя: от этого – аллергия, от того – диатез, от этого – еще что-то. И пришли к тому, что, нарушив сначала одну заповедь, потом стали пожинать последствия этого со всех сторон. Именно это и является в нашей православной вере воспитательным моментом, возвращающим нас к первоначальному состоянию: послушание, исполнение заповедей, воздержание. Сей род ничимже может изыти, токмо молитвою и постом (Мк. IX , 29). То есть молитва, пост, воздержание и являются теми средствами, которые нас возвращают в первозданное состояние.

Святые отцы на Вселенских Соборах как раз и были такими подвижниками, которые возвращались, насколько это возможно, каждый – к первозданному состоянию. И Господь открывал им безвестная и тайная премудрости Своея (Пс. L , 8). И эти премудрости они изрекали на Вселенских Соборах. Мы по вере воспринимаем то, что Господь им открыл, и этому веруем и исповедуем в Символе веры. Поэтому Символ веры есть необходимое условие истинной веры – должно быть ясно изложено, во что человек верует. И это очень важно. Поэтому, когда говорят: не все ли равно? – нет, выходит, не все равно.

Да, когда принимаешь эту истину, то приходится и что-то делать, трудиться над собою. Вот от этого люди и убегают, не хочется трудиться. И поэтому совсем не возвышенные мотивы у этого множества верований, а довольно примитивные. Там – не нужно поститься, там – не нужно стоять, а можно сидеть – опять удобно, там еще чего-то делать не нужно. Одним словом, чем больше «не нужно» и чем больше «можно», тем скорее люди и принимают эти верования, изобретаемые падшими духами. Сказано: Царствие Небесное нудится и нуждницы восхищают е (Мф. XI , 12). То есть нужен труд. В нашей православной вере этот труд всегда присутствовал, и прежде всего труд над своей душой, потому здесь и является самый главный подвиг.

Будем стараться трудиться над своей душой. Будем стараться хранить чистоту веры православной и не уклоняться ни в какие еретические соблазны. Все, что не в православной Церкви, для нас должно быть чуждо. Да, где-то есть что-то, что приближается к этому или стремится, но вся полнота веры – наша православная.

А когда говорят: «Главное – то, а это – не главное»… Да, главное, пожалуй, – голова и туловище. Ну, руки – не главное, без руки, даже без двух, люди живут. Без ног тоже живут. И без пальца, бывает, живут. Но добровольно, по-моему, никто не хочет, чтобы у него отрезали руки и ноги. Поэтому самим отказываться: то не нужно, это не нужно – нет, я думаю, нормальный человек этого не будет делать.

И когда говорят: «И так люди живут, и так» – да, живут. Но нет полноты жизни. А полнота жизни – в принятии полноты православной веры. Православная вера дает полноту жизни, а все остальные этого себя лишают.

Пост, строгость воздержания. Сам себя никогда не заставишь, а с помощью Божией и все вместе можем попоститься. На самом деле, если не постился, то если разговляться – какая радость? А у нас эта радость есть, общая радость, и тогда уж, действительно, праздник. Когда постоишь в церкви да придешь – оценишь, что и сесть-то можно. А уж если лечь – и подавно хорошо. И уже начинаешь всё ценить. Я уже не говорю о многих других радостях.

Поэтому будем благодарить Бога, что Господь святыми отцами открыл, установил и дал нам полноту истинной веры. И будем стремиться к этой полноте. А что не сможем – ну, грешны, прости, Господи. А тем, кто этого не имеет, – помоги им, Господи, и исцели. Аминь.

Бог один – и истинная вера одна

Слово в Неделю 9-ю по Пятидесятнице,
в день памяти святых отцев Шести Вселенских Соборов
и преподобного
Мф., 59 зач., XIV , 22-34, Ин., 56 зач., ХVII,1-13.
Лк., 24 зач.,VI ,17-23.

Во имя Отца и Сына и Святаго Духа.

Сегодня, в воскресный день, вы слышали три евангельских чтения: два читались подряд, одно – отдельно. Первое чтение – о чуде хождения св. апостола Петра по водам по повелению Господню. Второе Евангелие – памяти святых отцев Шести Вселенских Соборов. Третье евангельское чтение – памяти преподобного и богоносно-го отца нашего Серафима, Саровского и всея России чудотворца, и всемирного чудотворца.

Евангельские чтения соединяют в себе истину православной веры. Ибо самое главное, то есть смысл существования человека здесь, на этой земле, – в познании истины. И через познание истины и жизни по этой истине – в стяжании благодати Святаго Духа, как говорил преподобный Серафим.

Се же есть живот вечный, то есть жизнь вечная, да знают Тебе единого истинного Бога, и егоже послал ecu Иисус Христа (Ин. XVII ,3).

Эти слова, в сущности, и отвечают на те вопросы, которые возникают обычно в жизни и о которых многие очень легкомысленно говорят: «Не все ли равно, как веровать? Главное – что в душе». Главное – это признание того, что Бог есть, – получается так. Ну, от этого ни один разумный человек никуда не может деться. Рече безумен в сердце своем: несть Бог (Пс. XIII , 1). Отрицание Бога есть отрицание самого себя, отрицание своего разума, настолько бытие Божие логично, с точки зрения здравого смысла. Поэтому, естественно, простое признание Бога – это еще не есть вера в том смысле, в котором о ней говорится в Евангелии. Потому что если мы Бога не видели, но веруем, что он есть, то, простите, бесы-то видели. Хотя о них сказано: беси веруют, и трепещут (Иак. 11:19 ). Значит, и там есть понятие веры. Только другое. Они знают, все мы знаем многие вещи, но от этого, увы, у многих не меняется их поведение и их жизнь.

Например, все мы прекрасно знаем, что умрем. Этого никто не избежит. Все знают, что последствия многих грехов очень тяжки. Однако, несмотря на это, люди грешат, не задумываясь над тем, что когда-то придется уходить из этого миpa и давать ответ за все, что мы натворили. Не хотят жить так, как заповедует истинная вера. Ибо и веру-то люди избирают, как сказано, по своим прихотям. Будет бо время, предсказывал апостол Павел, егда здравого учения не послушают, но по своих похотех изберут себе учители, чешеми слухом, и от истины слух отвратят, и к баснем уклонятся (2Тим., IV , 3-4).

Священномученик , епископ Дмитровский (†1937), писал:

«Каждый христианин должен распинаться миpy, быть распятым на кресте… Крест этот называется мироотречение. Mиpa нужно отвергнуться – не того миpa, в котором цветут прекрасные цветы – нет, через этот миp мы только познавать можем Творца, прославлять. От другого миpa нужно отречься – от того, который Господь называет: Mиp прелюбодейный и грешный. Mиp этот движется на адской колеснице, у которой три колеса, о которых говорит святой апостол. Колеса эти – похоть плоти, похоть очес, гордость житейская. Этими тремя колесами колесница миpa и движется прямо в пропасть адову, в царство сатаны.»

Эту истину изрекает только православная вера.

В течение года несколько раз празднуется память святых отцев Вселенских Соборов. Почему Святая Православная празднует их память? Потому что она этим все время нам напоминает, что самое главное, как сказано в сегодняшнем Евангелии, – се же есть живот вечный, да знают Тебе единого истиннагоБога, и егоже послал ecu Иисус Христа. То есть истинная вера, познание истинного Бога есть сущность жизни. Есть вечная жизнь . И потому все разговоры о том, не все ли равно, как верить, настолько наивны, если не сказать – безумны.

В беседе с одним архиреем у нас зашел разговор о том, что мы, люди, желаем знать истину о других личностях, желаем, чтобы о нас говорили правду. Как же может быть, что, когда вопрос касается Бога, это все равно?

И владыка сказал интересно:

— Вы знаете, я тоже над этим думал. Ведь мы обижаемся, когда про нас говорят неправду. Может быть, и Бог обижается, когда про Него говорят неправду?

Больше того, в современных обществах теперь есть законы, которые дают право, если о ком-то из людей сказали неправду, подавать в суд за клевету. Позвольте, если люди уже дошли до того, что по вопросу неправды о человеке можно возбуждать судебный процесс, то почему неправда о Боге не является важной? Говорят: «Не все ли равно?» Нет, не все равно.

Когда мы стараемся человеку, нами уважаемому, чем-то угодить, то мы стараемся узнать, что его интересует, что ему по сердцу. И стараемся найти это для него. Но представьте себе: если подарить человеку то, чего он на дух не переносит, как он к этому отнесется? «Может, – подумает, – смеются надо мной?» Это все равно, что непьющему человеку преподнести бутылку водки. Он скажет: «Зачем это мне? Это же отрава!» Если мы стараемся сделать то, что угодно человеку, то в высшей степени угодное Богу приятно Ему и принимается Им как жертва.

Почему принимается не всякая жертва – только жертва богоугодная? Слова эти мы употребляем, но не все задумываются над смыслом этого. На самом деле, богоугождение, само это слово несет в себе сущность истинной веры – означает то, что угодно Богу.

Те, кто представлял себе богов по своим жестоким, корыстным понятиям, представляли себе богов, требующих себе кровавой жертвы, и приносили в жертву даже людей.

Тут же возникает мысль: а как же в Ветхом Завете? Но суть жертв Ветхого Завета, которые приносились патриархами, заключалась в том, что эти жертвы являлись прообразом жертвы Сына Божия за грехи всего миpa. Поэтому ветхозаветная жертва и была жертвой кровавой. Она несла в себе символ Агнца, закланного за весь миp. И когда совершилось исполнение этого прообраза, тогда кровавая жертва престала. Потому в православном миpe всякие кровные жертвоприношения отсутствуют.

Жертва Сына Божия, Богочеловека, явилась свидетельством истинной веры. Как говорит святитель , ни один из предводителей всевозможных течений и учений не принес себя в жертву за своих последователей. Только один Сын Божий пострадал прежде всех за всех.

Это свидетельство истинной любви – до смерти. Об этом и сказано: Больше сея любве никто-же имать, да кто душу свою положит за други своя (Ин.ХV.13). Эта жертва, принесенная за весь миp, является свидетельством любви Божией к человеку, к миpy. К тому миpy, который Господь сотворил и который возвращается к Богу через очищение, через покаяние. Тако бо возлюби Бог миp, яко и Сына Своего Единородного дал есть, да всяк веруяй в Онь не погибнет, но имать живот вечный (Ин.III .16). Эти слова сказаны в Евангелии для того, чтобы засвидетельствовать истину любви Божией.Любовь Божия – это сущность Божества. Это то, что только и можно постигнуть, исповедуя Святую Троицу. Потому все вероисповедания, которые не исповедуют Святую Троицу, не могут исповедовать Бога как Любовь. Только те, кто исповедуют Святую Троицу, могут исповедовать Бога Богом любви. И никто не может исповедовать полноту проявления этой любви в миpe, как только тот, кто исповедует Иисуса Христа, во плоти пришедшего и пострадавшего за весь миp.

Всяк дух, иже исповедует Иисуса Христа во плоти пришедша, от Бога есть, так говорит Иоанн Богослов, апостол любви. И всяк дух, иже не исповедует Иисуса Христа во плоти пришедша, от Бога несть и сей есть антихристов (1Ин. IV ,2-3).

Поэтому святые отцы так кропотливо, и даже до единой буквы, изъясняли исповедание веры.

Ни одно другое вероисповедание миpa не имеет вселенских соборов по вопросу веры. Нигде не собиралось со всей Вселенной по сто, по триста, по шестьсот человек, исповедующих веру христианскую, и не приходили к единому мнению, к единому исповеданию веры. Нигде такого не было. Так что, когда говорят, что все веры, мол, одинаковые, – извините. Никакой тут одинаковости нет. То, что они признают бытие Бога, этого мало, в это, как мы говорили, и бесы веруют и трепещут. Хотя представители некоторых вероисповеданий, в частности буддийских, сами прямо заявляют, что они в Бога не веруют. Один из наших известных митрополитов вспоминал, как на встрече представителей различных конфессий при составлении итогового документа православные предложили формулировку о том, что здесь их всех объединяет вера в Бога. На что представитель буддистов сказал: «Нас здесь не упоминайте. Мы в Бога не веруем». Они веруют в человека. Поэтому, собственно, их даже нельзя причислить к религиям (Религия – это связь человека с Богом. ), хотя некоторые это делают. Есть истинная вера: вера в Святую Троицу и в Сына Божия. А здесь – все наоборот: в Богочеловека не веруют, а веруют в человекобожие, то есть человека ставят на первое место и пытаются возвести его в ранг Бога, обоготворить без Бога. Человек может и должен обоготворяться, но через восприятие благодати Божией во Христе Иисусе.

И, поскольку ни одно вероисповедание миpa не собиралось на вселенские соборы, то, естественно, ни одно вероисповедание миpa, кроме христианского, не имеет Символа веры, и ни одно вероисповедание, кроме православного, не сохранило этот Символ веры в неизменности.

Наш православный Символ веры существует в написанном и напечатанном виде. Каждый православный человек должен знать его наизусть. В других вероисповедания есть отдельные высказывания по поводу верования, но такого Символа веры, как в Православной Церкви, нигде нет.

Увы, при нашей некоторой необразованности немногие знают эту истину. А ее нужно твердо знать. Особенно, когда у нас начинаются разговоры о вере со всевозможными сектантами, которых сейчас стало очень много.

Что предлагают вместо истинной веры?

Вместо истинной веры каждый предлагает или своих предводителей, или самого себя.

Начинают агитировать: «Идите к нам!» Православные люди им говорят:

Зачем к вам идти, когда у нас есть храмы, есть православная вера?

Мы объясним вам Библию!

У нас есть объяснение Библии, написанное святыми отцами, множество толкований и Ветхого, и Нового Завета.

Что,- говорят,- вы их слушаете? Они – обычные люди. Слушайте нас!

Неужели в этом заявлении не видно обыкновенной наглости? Это значит: «Вы все, вместе со святыми отцами, – дураки, я – умный. Меня слушайте».

У нас, к несчастью, есть люди, даже были в нашем храме, которые ушли из храма, увлеклись этим сектантским ветром. И думаешь иногда: странно, почему же они были этим увлечены? Не говоря уже о святых отцах, они просто выкинули тысячелетнюю историю своей страны. Множество не только святых, но и простых, светских людей, полководцев, ученых, писателей: Ломоносов, Суворов, теперь уже канонизированный Ушаков, Пирогов, Менделеев, Циолковский, Королев… – да и устанешь перечислять, их очень много. Все это – глубоко верующие люди. Да, некоторые бывали увлечены в какой-то период жизни ветром, но все-таки в глубине души все оставались верующими, и если почитать их изречения, то чувствуется, что они очень трезво мыслили. И вот все это выбрасывается. И верится какому-то гастролеру, который приехал из другой страны, из какого-нибудь Нового Света – когда-то он так назывался и где, по известной статистике, почти две тысячи или больше вероисповеданий. То есть что ни голова, что ни выдумает, то своя вера. И это может сравниться с тем сонмом святых, которые так твердо отстаивали истины православной веры? Нет, все это выбрасывается в угоду кому-то, потому что он, видите ли, сказал: «Что вы доскам поклоняетесь?» Хотя это иконы, иконы чудотворные!

Множество чудес от этих икон засвидетельствовано, и до сих пор существует в истории. Например, на Афоне, когда один архиерей сомневался в том, что икона святого великомученика Георгия чудотворная, и, показав на нее пальцем, дотронулся до нее, то палец его пристал к этой иконе. И он, как ни старался, не мог оторвать этот палец, пока ему его не отрезали. И отрезанный кусочек этого пальца так и остался на этой иконе до сих пор.

Это уже – свидетельство Седьмого Вселенского Собора, утвердившего почитание святых икон.

Какая глубина во всех этих священных установлениях!

Шесть Вселенских Соборов – почему память их празднуется отдельно? Они были, прежде всего, именно о естестве Божием. Седьмой Вселенский Собор был об иконопочитании, он как бы удивительным образом отделен от них. То есть все, что касается божественного действия, – оно как шесть дней творения. В седьмой день почил Бог от дел Своих и дал человеку уже здесь, в этой жизни продолжать дело Божие. И человек продолжил это дело, сотворив иконы, но по повелению Божию. Священные изображения были еще в Ветхом Завете. И когда люди восстают против священных изображений, священных предметов, то они тем самым отвергают Ветхий Завет. Причисляя себя к христианам или к последователям Библии, они лгут, потому что они, таким образом, восстают против самой Библии.

Чему поклонялся древний Израиль на земле? Когда я спросил об этом одного сектанта, который обучался в каком-то их колледже, он долго не мог ответить мне на этот вопрос. Что было самым святым во время шествия по пустыне израильского народа? Кивот Завета. И об этом человек не мог сказать, настолько ему вбили в голову, что нельзя ничему поклоняться – тому, что сотворено человеком, даже и по повелению Божию. Ложным богам и их изображениям – да, нельзя: и те и другие есть ложь. А изображения истинного Бога, воплотившегося Сына Божия, Пречистой Его Матери, изображения святых есть истинные изображения. Вопрос лишь в том, насколько возможно человеческому естеству воспринять их. Есть понятие иконы, есть понятие картины и есть понятие фотографии – это вещи совершенно разные. Тонко, очень осторожно святые отцы разделяют эти понятия. Иконы не являются просто портретами, отражающими особенности характеров, душевного устроения святых, а являются отображением их духовной сущности.

Только истинная вера дает такую ясную картину. Во всех остальных учениях многие явления часто перемешиваются, так же как смешиваются духовность с душевностью. Даже в самом человеке люди до сих пор еще не могут ухватить: где же действие души и где действие тела, то есть физиологии? Великий ученый, верующий ученый академик И.П.Павлов и святитель , известный всем хирург, теперь уже канонизированный, многие другие по этим вопросам высказывались. Они понимали, что тело есть инструмент, через который душа общается с видимым миpoм. Это взаимодействие, это совместное существование и есть то, что совершается в этом миpe. И где действует только тело, а где действует душа? Есть иногда прямые примеры каких-либо судорог или конвульсий, а есть примеры воздействия беснований. Они очень похожи внешне, но внутренне имеют разную причину. Хотя все равно в глубине первопричина всего – духовная. И эти истины во всей полноте и ясности даны только в православной вере. Все остальное пытается прижиться к этому, и поэтому некоторая похожесть других так называемых вероисповеданий часто вводит людей неопытных и не знакомых с духовной областью в заблуждение. Вроде вот и там – то же самое. Например, у нас есть строгий пост. Святые Отцы постились очень строго, даже не вкушали пищи или вкушали только растительную пищу. И вот, говорят, у них тоже есть сыроедения всевозможные. Да, но употребление рода пищи само по себе не является признаком правильного духовного направления, потому что овощную пищу и скотина ест, но она духовно не совершенствуется. Смысл всех этих церковных установлений – другой. Смысл их в том, чтобы душа главенствовала над телом. Тело должно быть служанкой души. Род пищи, которую употребляет человек, воздействует на тело и часто мешает душе. Даже не только в духовном смысле, но и в умственном-то. Вы думаете, зря люди сказали: «сытое брюхо к учению глухо» и «сытый голодного не разумеет»? Здесь – связь души и тела. При слабости души тело начинает главенствовать над душой. Немощствует тело, немощствует и душа, как воспевается. Но все это только в наших, православных песнопениях, молитвах так ясно выражено. Вся полнота и ясность духовной и телесной жизни дана только в истинной вере – христианской, православной. Православной, потому что, как говорится в каноне святым отцам Шести Вселенских Соборов, не подобает приложити или оставити что Священного Предания православныя нашея веры. То есть ни убавить, ни прибавить нельзя.

Символ веры был для всех христиан до разделения один. И вот некто дал очень интересный пример. Спрашивают представителей христианских вероисповеданий, или, как говорят, конфессий. Обращаются к представителям западной церкви, католической:

Как вы веруете?

Мы веруем вот так и так. Но можем и прибавить.

Спрашивают протестантов:

А вы как веруете?

Мы веруем так и так. Но можно, если нужно, и убавить.

Спрашивают православных:

Как вы веруете?

Мы веруем вот так: вот Символ веры. Но ни прибавить, ни убавить – нельзя.

Другое дело, что мы чего-то не можем. Не можем – это не значит, что это нужно убрать. Да, иногда человек лишается чего-то. И в той же физиологии: если человек имеет руки, ноги, но у него одна рука не действует или парализована, то ведь никто не говорит: «Отрубите мне ее». Так же – и в духовной жизни: если мы чего-то не делаем, не соблюдаем, допустим, постов, как полагается, или другие правила, то это не значит, что их нужно отбросить. Нельзя сказать: это не нужно, так же, как нельзя сказать: рука или нога не нужна. Ты же не можешь без ноги-то, на одной не поскачешь, протез нужен или костыль, а так – ползать будешь. Рука не действует – ну что ж, можно полечить ее – смотришь, что-то такое там зашевелится.

Так же – если и что-то прибавить. Вот наглядный пример: вы смотрите на меня – не все волосы на голове. Ну что тут прибавить? Парик надеть, да? Ну, и что это будет? И что это даст? Вид, да? Так все равно же обман. Или покрасить волосы, сказать, что я уже молодой? Или разукраситься, как петрушка, или понавесить на себя все, что можно? Так все равно видно, что старый, что там молодиться? Прибавили тебе росту за счет каблуков или волосы за счет парика – ну, а потом вдруг – раз, каблук отлетел, парик ветром сдуло и опять ты, каким был, таким остался. А полноты жизни-то нету.

Есть болезнь стюардесс – так, по-моему, это называется, – когда они прибавляют, прибавляют себе ресницы, а те у них потом совсем отваливаются. Конечно, иногда приходится прибавлять зубы. Но все-таки естественные, живые лучше искусственных.

Если в обычной жизни все это видно, то в вере это тем более важно.

Вот почему против убавления и прибавления. Потому что естество человеческое и против убавления, и против прибавления.

Так что простая жизнь дает нам примеры того, что истинная-то вера, действительно, дает полноту жизни. Потому что если человек в истинной вере, то ему не нужно ничего ни убавлять, ни прибавлять, у него все есть.

И это-то и есть истинная жизнь, настоящая.

Вот так проста истина истинной веры.

Поэтому нужно благодарить Бога, что Господь открыл нам истинную веру.

Старец Николай с псковского острова, Царство ему Небесное, часто говорил:

— Счастливые, что вы в истине, в истинной вере.

С какой любовью наши духовные отцы, старцы относились к православной вере, как они радовались, тому, что люди стоят в истинной вере!

Совершая память отцев Вселенских Соборов, будем твердо хранить веру православную, стараться стоять в истинной вере, исполнять то, что положено, по мере сил. Ну, а что не получится – не будем, как безумцы, отсекать себе ни пальцы, ни руки, а будем просто стараться вылечить это.

Кстати, когда человек чего-то не мог сделать, свалился в какой-то грех, батюшка Николай очень интересно говорил:

— Исцели его, Господи!

Какой замечательный образ дан! Образ того, что если человек чего-то не делает – не постится, скажем, то есть у него словно не действует что-то: рука, или нога, или там ухо, – то отрезать это не нужно, нужно лечить.

А исцеление дается через прощение грехов. А прощение грехов – через покаяние. Поэтому Господь сказал разслабленному, которого к Нему принесли на одре, видев веру их: Отпущаются ти греси твои, а потом : Востани, возьми твой одр и иди в дом твой (Мф. IX ,2,6). А другому исцеленному разслабленному сказал: Се здрав быстъ, ктому не согрешай, да не горше ти что будет (Ин.V ,14).

И к этому призывает нас истинная вера. Если мы будем стремиться к истинной вере и, чувствуя свое маловерие, будем молиться: Верую, Господи, помози моему неверию (Мк. IX ,24), или хощу, спаси мя, или не хощу, и стараться по истинной вере перестроить свою жизнь, то Господь поможет и утвердит нас в жизни по истинной вере. Аминь.