Учение об истине. Практика – критерий истины Для науки XVIII в., находившейся под влиянием метафизической методологии, было типичным понимание истины как только абсолютной, а тем самым и вечной. Это понимание унаследовал и Дюринг: «Всеобъемлющая, раз навсегда законченная

ИСТИНА - соответствие между человеческим знанием и предметом его. Диалектический материализм понимает истину как исторический процесс отражения вечно развивающейся действительности человеческим сознанием.

Материализм и идеализм различаются не только по решению вопроса о том, что является изначальным - дух или природа, - но также и по второй стороне основного философского вопроса: могут ли наши представления и понятия быть верными отражениями действительности.

Диалектический материализм рассматривает познание как исторически развивающийся процесс все более глубокого и полного постижения законов развития природы и общества, все более и более верного отражения действительности. Агностицизм отрицает возможность познания объективного мира. Агностики утверждают, что нам всегда даны лишь наши субъективные переживания и поэтому невозможно определить существует или нет внешний мир.

Субъективные идеалисты отождествляют объективную действительность со своим сознанием.

Объективный идеализм считает подлинной действительностью понятие разума. С его точки зрения, не понятие отражает действительность, а «внешняя реальность отвечает своему понятию».

Проблема истины в истории философии. Проблема истины и ее критерия всегда была одним из важнейших вопросов философии. Первые греческие философы-материалисты еще не сознавали всей сложности проблемы истины и считали, что истина дается непосредственно восприятием и размышлением. Но и они уже понимали, что сущность и видимость вещей не всегда совпадают. Так, Демокрит (см.) пишет: «по видимости сладкое, горькое, теплое, холодное, цвета; в действительности же - атомы и пустое пространство». Софисты во главе с Протагором (см.) выдвинули учение о субъективности истины. Объективная истина ими поэтому отрицалась. По определению Протагора, «человек есть мера всех вещей». Противниками крайнего субъективизма софистов выступили Сократ и Платон (см.). Но, отражая интересы уходивших с исторической сцены аристократических групп, Сократ и Платон пошли по пути идеалистического решения проблемы познания. Человек, по мнению Сократа, «должен смотреть в себя, чтобы знать, что есть истина». По мнению объективного идеалиста Платона, постижение истины осуществляется лишь через мышление, очищенное от «плевел» чувственного восприятия.

Сама истина понимается как абсолют, достижимый благодаря тому, что мысль легко постигает то, что ею же самой произведено, т. е. вечный и неизменный мир идей. Критерий истины состоит в ясности и отчетливости наших мыслительных понятий.

Аристотель (см.), колебавшийся между материализмом и идеализмом, острее идеалистов понимал проблему отношения знания к внешнему миру. Его натурфилософия близка материализму, и в ней он фактически стремится к научному познанию истины. Аристотель дал широкую критику платоновского учения oб идеях, но в решении проблемы истины все же оказался весьма близок Платону. Предметом истинного знания для Аристотеля может быть только необходимое и неизменное и познается истина через мышление.

Развивающийся в условиях разложения греко-римской культуры скептицизм (Секст Эмпирик во 2-3 вв. хр. э.) подорвал авторитет научного мышления и тем облегчил крепнувшей церкви ее классовую задачу - укрепление авторитета веры и откровения.

Средневековая философия учила, что бог есть единственная и вечная истина, для постижения которой должно углубиться в себя, ибо подлинная истина дается не во внешнем опыте, а через откровение. В эпоху начинающегося упадка феодализма, в 13 в., появляется учение о двойственной истине, признававшее независимость научной и философской истины от религиозной. Некоторое положение может быть верно с точки зрения философии и ложно с точки зрения религии, теологии, и наоборот. Это учение выражало стремление вырваться из пут безграничного авторитета поповщины, но не осмеливалось еще открыто опровергать религиозные истины.

Материализм нового времени в борьбе со схоластикой выдвигает естествознание как единственную подлинную науку. Бэкон (см.) признает чувства, а не откровение, непогрешимым источником знания. Единственно правильным путем для раскрытия истины, т. е. действительных законов природы, Бэкон считает опыт. Бэкон указывает, что для раскрытия истины люди должны преодолеть массу предрассудков и заблуждений. Но Бэкон понимает истину метафизически, только как абсолютную истину. Локк (см.), дав глубокую критику теории врожденных идей и обосновывая опытное происхождение человеческого знания, однако стоит на дуалистической позиции в решении проблемы познания. Познание истины происходит, по Локку, как через согласование наших чувственных переживаний или идей, так и в результате внутренней деятельности души или рефлексии. Отсюда Локк приходил к признанию божественного откровения через откровение божества. Противоречия и непоследовательность Локка расчистили почву для субъективного идеализма Беркли (см.) и скептицизма Юма (см.).

Юм считает, что «сознанию даны только восприятия и ему ничего не может быть известно из опыта относительно связи этих восприятий с внешними объектами». Соответствие между ходом явлений в природе и последовательностью наших представлений возможно только благодаря привычке, управляющей всем нашим знанием и всеми нашими действиями. Таким образом ни о каком объективном, истинном научном знании не может быть и речи. Истина, по мнению Юма, непостижима ни рационалистическим, ни сенсуалистическим путем.

Проблема истины составляет центральное ядро философии Канта (см.) . Философия Канта ставила своей задачей исследовать, в какой степени мышление способно вообще доставлять нам познание истины. Считая чувственное знание недостоверным, Кант утверждает, что истинным является только априорное знание, не зависящее от опыта. Математика является для Канта образцом безусловно достоверного знания, приобретенного независимо от какого-либо опыта.

Признавая существование объективной реальности «вещи в себе», Кант в то же время считает ее непознаваемой. Разум является законодателем только в области явлений, и его законы не имеют никакого отношения к «вещам в себе». Объективным знанием является для Канта не знание, соответствующее объекту, а общезначимое знание, делающееся объективным благодаря неизменному единству (апперцепция) нормального человеческого сознания. Критерий истины для Канта лежит «во всеобщих и необходимых правилах рассудка», и «то, что противоречит им, есть ложь, так как рассудок при этом противоречит общим правилам мышления, т. е. самому себе». Объявив мир вещей вне нас хоть и существующим, но навсегда принципиально непознаваемым, Кант по существу не вышел из пределов субъективизма в решении проблемы истины. Знание не выходит за пределы явлений и зависит целиком от познающего субъекта.

Ленин говорит: «Конечный, преходящий, относительный, условный характер человеческого познания (его категорий, причинности и т. д. и т. д.) Кант принял за субъективизм , а не за диалектику идеи (=самой природы), оторвав познание от объекта» («Философские тетради», стр. 198). Кант сам признается, что он «ограничил область знания, чтобы дать место вере».

Против крайнего субъективизма критической философии Канта выступил с системой абсолютного объективного идеализма Гегель. Гегель поставил своей задачей не отбросить содержание конкретного реального мира, подобно Канту, а вобрать это содержание в свою систему, не вынести внешний мир за пределы познания, а сделать его объектом познания.

Он подверг уничтожающей критике кантовский анализ способности познания до и независимо от процесса познания; он сравнивал эту установку с попыткой научиться плавать, не входя в воду. Познавательные способности человека раскрываются во всей истории познания, а «настоящая форма истины может быть лишь научной системой ее». В отличие от всей предшествовавшей метафизической философии, понимавшей истину как нечто законченное, раз навсегда данное, как данную, готовую, отчеканенную монету, Гегель впервые рассматривает истину как процесс. В «Феноменологии духа» он рассматривает историю познания, развивающуюся и поднимающуюся от низших ступеней (чувственная достоверность) до высшей философии абсолютного идеализма. Гегель вплотную подходит (но лишь подходит) к пониманию, что путь к истине лежит через практическую, целесообразную деятельность человека. Всю прошлую философскую мысль Гегель впервые рассматривает не как «галерею заблуждений», а как последовательные ступени познания истины. Гегель пишет: «Лишь единство противоположностей есть истина. В каждом суждении есть истина и ложь».

Энгельс оценивает гегелевское учение об истине так: «Истина, которую должна была познать философия, представлялась Гегелю уже не в виде собрания готовых догматических положений, которые остается только зазубрить, раз они открыты; для него истина заключалась в самом процессе познавания, в длинном историческом развитии науки, поднимающейся с низших ступеней знания на высшие, но никогда не достигающей такой точки, от которой она, - найдя так называемую абсолютную истину, - уже не могла бы пойти дальше» (Маркс и Энгельс, Соч., т. XIV, стр. 637).

Но Гегель был идеалистом и считал сущностью вещей объективную мысль. Мышление находит, по его мнению, в предмете то содержание, которое оно само же произвело и познало. Поэтому проблема истины разрешается Гегелем очень просто, как нечто само собой разумеющееся: наш разум познает лишь разумное содержание природы и через него приходит к абсолютному знанию. Маркс говорит, что истина для Гегеля - «автомат , который сам себя доказывает» (Маркс и Энгельс, Соч., т. III, стр. 102). И хотя Гегель впервые рассматривал истину как процесс, однако идеализм привел его к признанию, что процесс может завершиться и абсолютная истина может быть познана. Гегель сам и заявил, что абсолютная истина дана в его - Гегеля - философии. Критерием истины для Гегеля является деятельность разума. Мышление само по себе дает одобрение и признает предмет соответствующим ему.

Решение проблемы истины диалектическим материализмом. Исходя из признания объективной реальности вне нас находящегося мира и отражения его в нашем сознании, диалектический материализм признает объективную истину, т. е. наличие в человеческих представлениях и понятиях такого содержания, «которое не зависит от субъекта, не зависит ни от человека, ни от человечества» (Ленин, Соч., т. XIII, стр. 100). Ленин разоблачает реакционный, антинаучный характер всяких теорий, отрицающих объективную истину. Махизм, подменяющий понятие «объективный» понятием «общезначимый», стирает различие между наукой и поповщиной, ибо религия до сих пор «общезначима» в большей степени, чем наука. Для материалиста же лишь наука способна давать объективную истину. Ленин пишет, что «всякой научной идеологии (в отличие, например, от религиозной) соответствует объективная истина, абсолютная природа» (Ленин, Соч., т. XIII, стр. 111).

В понимании объективной и абсолютной истины диалектический материализм коренным образом расходится с механическим. Механический, метафизический материализм также признает существование объективной истины, являющейся отражением в нашем сознании внешнего мира. Но он не понимает исторического характера истины. Для метафизического материалиста это отражение может быть либо абсолютно правильным, либо абсолютно же ошибочным, ложным. Объективная истина следовательно может быть познана целиком и без остатка. Относительная и абсолютная истина таким образом отрываются друг от друга.

Диалектический материализм исходит из того, что отражение материального мира в нашем сознании носит относительный, условный, исторически ограниченный характер. Но эту относительность человеческого познания диалектический материализм не сводит к субъективизму и релятивизму. Ленин подчеркивает, что материалистическая диалектика Маркса и Энгельса включает в себя релятивизм, но не сводится к нему. Она признает относительность всех наших знаний не в смысле отрицания объективной истины, а в смысле исторической условности пределов приближения наших знаний к этой истине. Ленин писал, что человеческие понятия субъективны в своей абстрактности, оторванности, но объективны в «целом, в процессе, в итоге, в тенденции, в источнике».

Энгельс вел беспощадную борьбу с признанием метафизических вечных истин [Дюринг (см.) и др.]. Но он отнюдь не отрицал абсолютной истины. Энгельс четко поставил вопрос о том, могут ли продукты человеческого познания обладать суверенной значимостью и претендовать на безусловную истинность, и дал на него столь же четкий ответ. «Человеческое мышление, - пишет он, - существует только как индивидуальное мышление многих миллиардов прошедших, настоящих и будущих людей… суверенность мышления осуществляется в ряде крайне несуверенно мыслящих людей… В этом смысле человеческое мышление столь же суверенно, как и несуверенно… Оно суверенно и неограниченно по своим задаткам, по своему назначению, по своим возможностям, по своей исторической конечной цели; но оно несуверенно и ограниченно по отдельному осуществлению, по данной в то или иное время действительности» (Маркс и Энгельс, Соч., т. XIV, стр. 86 и 87).

Такое же диалектическое понимание проблемы истины развертывает Ленин. «Для диалектического материализма, - говорит он, - не существует непереходной грани между относительной и абсолютной истиной… исторически условны пределы приближения наших знаний к объективной, абсолютной истине, но безусловно существование этой истины, безусловно то, что мы приближаемся к ней. Исторически условны контуры картины, но безусловно то, что эта картина изображает объективно существующую модель» (Ленин, Соч., т. XIII, стр. 111). Таким образом, абсолютность объективной истины выражается вовсе не в том, что истина достигает конечной вершины познания и окончательной полноты, за пределами которой уже ничего непоказанного не остается. Абсолютна истина именно потому, что она не имеет предела (постоянно развивается, переходя с одной ступени развития познания на новую, более высокую). Эти ступени развития абсолютной истины и представляют собой относительные истины. Наши знания лишь приблизительно верны, ибо дальнейшее развитие науки покажет их ограниченность, необходимость установления новых законов на место ранее формулированных. Но всякая относительная истина, хотя и неполно, но отражает объективную действительность. И в этом смысле каждая относительная истина заключает в себе абсолютную истину. Именно это дает возможность руководствоваться данной истиной в практике, хотя она и недостаточно полна.

Решение проблемы истины диалектическим материализмом не имеет ничего общего с релятивистской и агностической установкой в этих вопросах. Релятивизм (см.) относительность истины истолковывает субъективистски, в духе агностицизма. По его утверждению, мы не можем познать истину в ее объективном значении. Так, махисты, отрицая вообще возможность выйти за пределы наших ощущений и познать объективный мир, логически приходят к отрицанию объективной и абсолютной истины. Всякая истина, с их точки зрения, субъективна и относительна. Говорить об отражении в истине объективной действительности не приходится уже потому, что никакой объективной действительности не существует, или, по крайней мере, мы ее не можем познать. Следовательно все истины субъективны и равноправны. В области политики релятивизм представляет собой методологию беспринципного оппортунизма и двурушничества.

Агностицизм принципиально отрицает возможность познания объективной истины, кладет предел человеческому познанию, ограничивая его изучением лишь сферы собственных ощущений и отрицая возможность выхода за их пределы.

Диалектический же материализм хотя и утверждает относительность всякой конкретной истины, хотя и отрицает возможность исчерпания познания материи, но не кладет предела человеческому познанию, а, наоборот, обосновывает и доказывает его безграничные возможности.

Н. Овандер.

Конкретность истины. Истинность должна быть отличаема от формальной правильности. Ленин указывал, что возможно такое отражение, которое, схватывая некоторые стороны отображаемого, все же не является верным отражением, не является истиной. Известны ленинские слова «формально правильно, а по существу издевательство». Истинность, в противопоставлении формальной правильности, обозначает вскрытие всей глубины действительности. Истинное познание обеспечено только в том случае, когда изучаемое явление взято во всем его конкретном многообразии, во всех его «связях и опосредствованиях». На этом основании Ленин определяет сущность диалектического познания как развертывание всей совокупности моментов действительности. Только такое конкретное познание противостоит формально-правильному познанию, произвольно подбирающему те или иные факты или примеры для защиты любого положения и тем прямо извращающему действительность.

Конечно мы никогда не можем исчерпать всей совокупности фактов, но, как говорит Ленин, «требование всесторонности предостерегает нас от ошибок и омертвения». Поэтому истина является всегда конкретной истиной, отражающей явление в его специфичности, обусловленной данными конкретными условиями места и времени.

Ленин формулировал требование конкретного мышления как одно из основных требований диалектического материализма и жестоко критиковал за абстрактно-формальный подход к разрешению важнейших вопросов революционной борьбы пролетариата Р. Люксембург, Плеханова, Каутского и др.

В естествознании, так же как и в общественных науках, истина конкретна. Попытки трактовать самые простые утверждения вроде «2×2=4» в качестве «вечных» истин обнаруживают только пошлость утверждающих это, ибо они выдают за нечто развивающее науку то, что на самом деле очень скудно и плоско по своему содержанию. Сама природа, развиваясь, изменяется, и это не может не отразиться на фактических данных естествознания и на законах, формулируемых им.

Практика как критерий истины. Философская мысль до Маркса тщетно билась над решением проблемы истины между прочим потому, что она рассматривала познание вне практики, вне деятельности исторического человека, преследующего свои цели и активно воздействующего на окружающую природу для изменения ее в своих интересах. Материалистическая диалектика кладет практику, понимаемую прежде всего в ее общественно-историческом содержании, в основу своей теории познания. Практика является и источником познания и критерием истинности его. Если действия, совершаемые на основании той или иной теории, оказываются успешными, то тем самым подтверждается объективная верность отображения действительности в этой теории. Практика проверяет глубину и верность отображения действительности в знании.

В буржуазной философии также встречаются иногда указания на роль практики как критерия истины. Но понимание практики буржуазией коренным образом отличается от марксистско-ленинского. Практика понимается, во-первых, как субъективная, а не общественная и не историческая, во-вторых, как узкий вульгарный практицизм и делячество. Например, буржуазный прагматизм (см.) отождествляет истину с практикой, понимаемой как деятельность отдельного человека. В деятельности же человека прагматисты считают основным удовлетворение его эстетических, физических и др. потребностей. Истинным, с их точки зрения, является то суждение, которое «мне выгодно», которое «работает на нас». Исходя из этого субъективно-идеалистического толкования практики, прагматисты и религиозные переживания считают «выгодными» и, следовательно, истинными. Большая же часть буржуазных философских течений ищет критерий истины в самом процессе мышления. Для Канта критерием истины является всеобщность и необходимость суждений, для Богданова - общезначимость истины, для современных сторонников формальной математической логики (Рессель и др.) - логическое дедуцирование понятий одного из другого на основе математических законов.

Марксизм-ленинизм рассматривает общественно-историческую практику как нечто объективное, независимое от сознания отдельной личности, хотя полностью признает активную роль воли и сознания отдельных лиц и групп. В общественно-исторической практике классов достигается возможность проверить, насколько сознание отдельных людей или целого класса отражает действительность, познание какого класса способно дать отражение с наибольшей для данного уровня развития общества полнотой и правильностью отражения и познание какого класса на это неспособно. Ленин подчеркивает значение практики в процессе познания, как звена, ведущего от субъективной идеи к объективной истине, являющегося переходом первой во вторую, и изображает развитие истины в процессе исторического развития природы и общества следующим образом: «Жизнь рождает мозг. В мозгу человека отражается природа. Проверяя и применяя в практике своей и в технике правильность этих отражений (о практике), человек приходит к объективной истине».

Партийность истины. Поскольку познание истины связано с общественной, производственной практикой, постольку истина является классовой и партийной. Буржуазная философия трактует партийность как узкую, ограниченную точку зрения, неспособную подняться над групповыми интересами до общечеловеческой истины. Объективная истина является беспартийной и аполитичной. На этой же точке зрения стоят все лидеры 2-го Интернационала, также отрицающие классовость и партийность истины.

Диалектический материализм показывает, что только классовая партийная точка зрения пролетариата может последовательно и правильно отражать объективную истину, ибо только пролетариат, которому принадлежит будущее, заинтересован в наиболее правильном и глубоком изучении закономерностей объективного развития природы и общества. Буржуазия же в период всеобщего кризиса капитализма становится заинтересованной в искажении действительных отношений между классами, что приводит ее к неспособности правильно отражать всю объективную действительность. Буржуазная наука была способна отражать объективную истину в тот период, когда буржуазия была революционным и прогрессивным классом, хотя даже тогда она была неспособна дать такое глубокое и правильное отражение истины, которое может дать пролетарская наука. Современная же буржуазия открыто отказывается от большинства научных тенденций, содержавшихся (хотя зачастую в мистифицированной форме) в классической буржуазной философии и науке, и становится на путь откровенной поддержки поповщины. Это не значит, что буржуазная наука уже не в состоянии производить те или иные открытия, изобретения, верно определять те или иные фактические данные. Но в объяснении этих фактов, в философской основе, подводимой под это объяснение, т. е. именно в том, что определяет собой подлинную научность исследования, буржуазия обнаруживает свое бессилие и враждебность объективной истине.

Лит.: Маркс К., Нищета философии, в кн.: Маркс и Энгельс, Соч., т. V, М.-Л., 1929; Маркс о Фейербахе, там же, т. IV, М., 1933; Энгельс Ф., «Анти-Дюринг», «Диалектика природы», там же, том XIV, М.-Л., 1931; Ленин В. И., Сочинения, 3 изд., т. XIII («Материализм и эмпириокритицизм»), т. III («Развитие капитализма в России», предисловие ко второму изданию), т. XXVI («О профессиональных союзах, о текущем моменте и об ошибках Троцкого», «Еще раз о профсоюзах, о текущем моменте и об ошибках Троцкого и Бухарина»), т. XVII («О праве наций на самоопределение»); его же, Философские тетради, [Л.], 1934; Сталин И., Вопросы ленинизма, 10 изд., [М.], 1935.

Г. Татулов

БСЭ 1-е изд., 1935, т. 29, к. 637-644

В каком отношении находится классическая концепция истины к диалектическому материализму? В самом общем виде ответ на этот вопрос можно сформулировать следующим образом: диалектико-материалистическое учение об истине является преемником классической концепции истины и вместе с тем представляет собой качественно новый этап в ее развитии.

Классическое понятие истины в снятом виде содержится в диалектико-материалистической трактовке объективной истины как знания, соответствующего объективному миру. Как отмечает Г. Д. Левин, этот момент

" D. O"Connor. The correspondence theory of truth, p. 103.

отражен практически во всех определениях истины, которые приводятся в советской философской литературе". Проанализировав работы советских философов, он подразделяет имеющиеся в них определения истины на четыре группы. В первую группу входят определения, характеризующие истину через понятие соответствия. Ко второй группе относятся определения, в которых понятие соответствия в той или иной форме уточняется на основе понятий отражения, адекватности, изоморфизма, гомоморфизма. В определениях третьей группы указывается, что истина представляет собой не просто знание, соответствующее действительности, но знание, обладающее рядом других дополнительных признаков - причинной обусловленностью, предметом, практической обоснованностью и т. д. К четвертой группе принадлежат определения, характеризующие истину как «правильное» отражение действительности. Определения этого рода носят тавтологический характер и выполняют не научную, а педагогическую функцию.

Нам хотелось бы подчеркнуть связь диалектико-материалистической теории истины не вообще с корреспондентскими теориями, а с классической концепцией истины, причем с материалистическим ее вариантом. Как уже отмечалось выше, в западной философии между понятиями «классическая теория» и «корреспондентская теория» часто ставится знак равенства. В этом мы могли убедиться из приведенных фрагментов работ О"Коннора, Поппера и др. Однако эти понятия, строго говоря, не совпадают.

То, что в зарубежной литературе обычно называют корреспондентской теорией истины, представляет собой просто схему определения понятия истины. Согласно этой схеме, если х соответствует некоторому у, то х является истинным, или символически: Сху>Тх. Здесь х и у представляют собой предложения, С - оператор соответствия, а Т - предикат истинности.

Такая схема является чрезвычайно общей. Она не определяет характера отношения соответствия, которое может быть самым различным. Мы можем допустить, например, что х - это некоторое предложение, а у - то, что утверждается х. В таком случае С - это семантиче-

" См. Г. Д. Левин. Теория соответствия и марксистская концепция истины. - «Практика и познание». М., 1973.

ское отношение, а Г - истина в семантическом, а следовательно, и в классическом смысле. Но можно также допустить, что х - это предложение, вопрос об истинности которого обсуждается, а у - другое предложение, представляющее формулировку некоторого принципа, например принципа экономии мышления. В этом случае С выражает согласованность х с у. В результате получается вариант когерентной теории истины, известной под названием концепции экономии мышления Маха: истинно то, что соответствует требованию экономной формулировки мысли.

Приведенные примеры свидетельствуют о том, что если схему Сху>Тх рассматривать как выражение существа корреспондентских теорий, то последние могут быть не только семантическими, но и синтаксическими, т. е. определяющими истину не через семантическое отношение предложения к его содержанию, а через соответствие одного предложения другому, через их согласованность. Но даже и семантические теории могут существенно различаться между собой. Скажем, возможна следующая классификация корреспондентских теорий семантического типа:

а) нестрого корреспондентские и нестрого семантические;

б) строго корреспондентские и нестрого семантические;

в) строго корреспондентские и строго семантические;

г) нестрого корреспондентские и строго семантические ".

Эта классификация включает самые разнородные, подчас противоположные, концепции истины.

Таким образом, квалификация истины как соответствия мало что говорит о ее содержании, а причисление теории истины к теории соответствия (или корреспондентской теории) подчас не раскрывает ее сущности. Поэтому в рамках диалектико-материалистического подхода недостаточно просто констатировать корреспондентский характер истины, необходимо указать на ее связь с классической концепцией истины, которая рассматривает истину как семантическое понятие и трактует соответствие в смысле воспроизведения действительности.

" «Readings in semantics». Urbana, Chicago, London, 1974, p. 663.

Связь диалектико-материалистической теории истины с классической концепцией является одним из проявлений отношения диалектического материализма к философскому наследию прошлого. Классическая концепция истины представляет собой одно из величайших достижений философской мысли. Она аккумулировала многовековой опыт человеческого познания, развития науки. И то обстоятельство, что диалектический материализм развивает эту концепцию, свидетельствует как раз в пользу того, что он выступает в качестве преемника лучших традиций научной и философской мысли.

Установление связи диалектико-материалистической концепции истины с классической концепцией представляется важным и с другой точки зрения. Классическая концепция истины в том ее виде, в каком она развивалась в домарксистской философии, столкнулась с серьезными трудностями. Эти трудности оказались неразрешимыми для философии прошлого. Современная буржуазная философия в лице ведущих своих направлений «устранила» эти трудности путем отказа от классической концепции. Именно это и составляет сущность всевозможных «неклассических» теорий истины - когерентной, прагматической, конвенционалистской. Рассмотрение классической концепции истины в связи с диалектическим материализмом показывает, что трудности, с которыми столкнулась эта концепция, вовсе не требуют отказа от нее. Они могут быть успешно преодолены, но достичь этого можно лишь при углублении классического понятия истины, его развития на основе диалектико-материалистической теории познания.

Объективность истины

Дальнейшее развитие диалектическим материализмом классической концепции истины состоит прежде всего в обосновании объективности истины. В. И. Ленин указывал, что понятие объективной истины характеризует такое содержание человеческих представлений, которое не зависит от субъекта, не зависит ни от человека, ни от человечества!. Это не означает, что объективная истина является элементом объективного мира. Характеризуя человеческие знания, она проявляется в субъек-

1 См. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 18, стр. 123.

тивной форме. Но она характеризует человеческие знания не с точки зрения этой субъективной формы, а с точки зрения их объективного содержания. Объективную истину можно определить как содержание человеческих знаний, которое соответствует объективному миру, т. е. воспроизводит его. Именно в силу этого обстоятельства объективная истина не зависит от субъекта.

Что же, собственно говоря, нового дает понятие объективной истины по сравнению с классической концепцией истины? Не содержится ли основной смысл понятия объективности истины в трактовке истины как соответствия знаний фактам? Поппер без каких-либо оговорок называет классическую концепцию истины теорией объективной истины. Поводом для такого рода квалификации классической концепции истины служит то, что альтернативные ей теории - когерентная, прагматическая и др. - носят явно выраженный субъективистский характер. В отличие от них классическая концепция понимает под истиной нечто, не зависящее от субъективной точки зрения, и именно поэтому она может считаться теорией объективной истины. «Это можно извлечь,- пишет Поппер,- из того факта, что она позволяет сделать нам следующие утверждения: теория может быть истинной, если даже никто не верит в нее и если даже мы не имеем никаких оснований для ее признания и для веры в то, что она является истинной» 1.

Здесь следует отметить, что признание соответствия знаний фактам еще не эквивалентно признанию их соответствия объективному миру. Нужно иметь в виду следующие два обстоятельства. Во-первых, то, что ученые обычно называют фактом, представляет собой не элемент объективного мира, а определенный вид нашего знания о нем. Соответствие некоторого теоретического предложения эмпирическому факту - это отношение, которое реализуется в рамках системы знаний. Судить об объективной истинности предложения, соответствующего фактам, можно лишь на основе нетривиального анализа фактов под углом зрения их отношения к объективному миру и материалистической интерпретации этого отношения. Во-вторых, признание истиной соответствия утверждений фактам само по себе еще не устраняет субъективизма. Иллюстрацией этого может служить

" К. Popper. Conjectures and refutations, p. 225.

корреспондентская теория истины Л. Витгенштейна, которая была развита на основе солипсистской философии.

Важнейшей особенностью диалектико-материалистического учения об истине является то, что оно вводит понятие объективной реальности, которая рассматривается как референт истины. Диалектический материализм утверждает, что человек в своей познавательной деятельности способен установить связь логических конструкций не просто с миром ощущений, а с лежащим вне его объективным миром. Эта идея является основополагающей для диалектико-материалистического учения об истине.

Мысль о том, что истина - это знание, соответствующее объективному миру, может показаться не новой и к тому же весьма элементарной. Она действительно не нова в том смысле, что попытки ввести понятие объективной истины встречались задолго до диалектического материализма. Однако эти попытки не привели к созданию логически стройной концепции объективной истины. И это связано со сложностью проблемы отображения объективного мира в системе знания.

В прошлом идея объективности истины развивалась преимущественно домарксовским материализмом. Его представители считали, что истинное знание есть знание, полученное без учета влияния познавательного процесса. Но эта концепция истины оказалась неудовлетворительной в силу того, что не учитывала всей сложности процесса познания. Отождествляя истину с отображением объективного мира в его «чистом» виде, она не учитывала или игнорировала тот факт, что в реальном познании человек имеет дело не просто с объективным миром «самим по себе», а с миром, заданным через ощущения и понятия. При этом ощущения и понятия лишь частично обусловлены отображаемыми ими объектами. Они характеризуются субъективной формой, зависящей от структуры органов чувств и мышления.

В отличие от материалистов прошлого некоторые представители идеализма и агностицизма сделали упор на субъективную форму познания, которую они интерпретировали как непреодолимое препятствие на пути к достижению объективной истины. Эта линия критики понятия объективной истины, у истоков которой стояли Беркли, Юм, Кант, в новейшее время нашла поддержку у неопозитивистов. Неопозитивисты так же, как и их

предшественники, избрали главным объектом своей критики понятие объективной реальности, которое является предпосылкой понятия объективной истины. Правда, в отличие от крайних субъективных идеалистов, неопозитивисты допустили существование объективного мира. Однако тезис о существовании этого мира не является, с их точки зрения, научным утверждением, ибо всякое такое утверждение должно опираться на опыт и допускать эмпирическую проверку. Понятие же объективной реальности - это понятие о трансцендентной сущности, которая по определению находится вне опыта и поэтому не может им контролироваться. Тезис о существовании объективного мира выражает лишь метафизическую веру людей. Только в рамках метафизики человек вправе пользоваться понятием объективной реальности.

Отказ от понятия объективной реальности и вместе с тем от понятия объективной истины имел роковые последствия для классической концепции истины. В самом деле, если понятие объективной реальности устраняется из научного познания, то какой же реальности соответствует истинное знание? Неопозитивисты отвечали: непосредственной чувственно заданной реальности. Однако «реальность» такого рода является концептуализированной, т. е. зависящей от мышления человека. Уяснение этого обстоятельства приводит в таком случае к отказу от классической концепции истины как соответствия знаний действительности. Как уже упоминалось, неопозитивист Нейрат пришел к выводу, что истина является не односторонним соответствием теоретических предложений предложениям о чувственных восприятиях, а свойством взаимной согласованности этих двух типов предложений.

Некоторые современные западные философы понимают ту роль, которую играет понятие объективной реальности в обосновании классической концепции истины. Они вполне справедливо считают, что классическое понятие истины может быть сохранено только в форме понятия объективной истины. Однако незнание диалектики или игнорирование ее обрекают попытки восстановления понятия объективной истины на неудачу. Самое большее, чего добиваются эти философы,- это возврата к созерцательной трактовке объективной истины домарксов-

ского материализма. В этом отношении весьма примечателен пример английского философа О’Коннора.

О’Коннор в уже упоминавшейся нами книге «Корреспондентская теория истины» указывает, что классическая концепция сталкивается с фундаментальной трудностью, заключающейся в том, что факты, являющиеся основой истины, суть не реальность сама по себе, а нечто, зависящее от нашей концептуализации. Он считает, что указанная трудность может быть преодолена, если будет принята гипотеза, вводящая в рассмотрение понятие объективной реальности. Согласно этой гипотезе, теория истины должна учитывать следующие компоненты:

А. Статус рерум (действительность сама по себе).

В. Вещи и их свойства, ситуации, события в их концептуализированной форме.

С. Эмпирические утверждения.

Связи между А и В представляют собой познавательные процессы формирования ощущений, восприятий и понятий. В является селективно протекающей и редакторской версией статуса рерума, С - селективно протекающей и редакторской версией В. Истинностное отношение связывает С с А.

О’Коннор отвергает точку зрения Остина, который рассматривает истину как результат семантической конвенции, и подчеркивает, что, хотя предложения, выражающие истину, и предполагают семантические конвенции, они, однако, «не ответственны» за истину. Задача этих конвенций заключается в том, чтобы объяснить значение, которое является необходимым условием для истины (так же как для лжи). Но если какие-либо утверждения истинны - и мы знаем, какие именно,- то должны быть черты статуса.рерума, которые передаются утверждениям таким путем, что мы можем использовать их как надежные заменители статуса рерума.

Язык, по мнению О’Коннора, должен быть в некотором смысле заслуживающей доверия картой или моделью неконцептуализированного мира. И если х является моделью или картой у, то х должно обладать некоторыми структурными чертами у. «Схема гипотез... обладает такими структурными чертами статуса рерума, которые передаются концептуально и лингвистически. Именно наличие этих черт зависит в первую очередь от

нашего сенсорного аппарата и наших способностей концептуализации» 1.

На фоне идеалистических концепций истины и нападок на учение об объективной истине, столь характерных для современной буржуазной философии, работа О’Коннора выступает как прогрессивное явление. Ее пафос - в защите классической концепции истины, причем в материалистическом ее варианте. Однако следует признать, что позиция О’Коннора страдает недостатками и уязвима для идеалистической критики. Она очень напоминает позиции, которые занимали в вопросе об истине представители старого, созерцательного материализма. Одним из недостатков концепции О’Коннора является то, что ключевые понятия и принципы материализма здесь не обосновываются, а просто декларируются и принимаются в форме гипотез. Так, необходимость гипотезы объективной реальности объясняется им лишь ссылкой на то, что такого рода гипотеза позволяет преодолеть возможное «сползание» на точку зрения когерентной теории истины и сохранить классическую концепцию истины.

Совершенно иным является подход к проблеме объективности истины, который развивается на основе диалектического материализма. Диалектический материализм видит путь реабилитации понятия объективной истины не в возврате к созерцательным концепциям домарксов-ского материализма, а в развитии этого понятия на основе диалектики. Важнейшей чертой диалектического подхода к проблеме объективности истины является рассмотрение объективной истины в связи с общественно-исторической практикой.

Категория практики дает возможность понять, чем именно обусловлена необходимость объективно-истинного знания и в чем заключается механизм его формирования. Роль практики как фактора, соединяющего и сопоставляющего человеческие знания с объективным миром, проявляется в том, что она выступает, с одной стороны, как материальная деятельность, формирующая объективный предмет познания путем выявления и выделения определенных свойств объективного мира, а с другой - как деятельность, формирующая субъект познания.

Важнейшей особенностью диалектического материализма является совершенно новое понимание объектив-

" D. O"Connor. The correspondence theory of truth, p. 131.

ного предмета знания, которому соответствуют истинные утверждения. Для диалектического, материализма реальный предмет знания - это не объективный мир «сам по себе», а объективный мир, заданный через практику. О качестве вещей, предметов материального мира, о том, что они собой представляют, можно судить лишь по тем свойствам, в которых эти качества проявляются. Но свойства данного предмета можно выявить через его взаимодействие с другими предметами. Причем от характера этого взаимодействия зависит то, какие именно свойства предмета выявляются. Заданность предметов материального мира через практику определяется теми свойствами, которые выявлены через систему взаимодействий, организованных посредством материальной деятельности человека. Именно эти свойства и составляют сформированный практикой предмет наших утверждений о внешнем мире, предмет объективной истины.

Выявление у предметов материального мира лишь определенного числа свойств, которые и становятся предметом знания, означает в известном смысле изменение этих предметов. Они перестают быть предметами, существующими «сами по себе». Однако практическая их заданность не лишает их свойства объективности. Это лишь делает объективность относительной к определенному уровню практики, относительной в том смысле, что посредством практики исторически определенного периода оказывается возможным выявить определенный набор свойств природы и сформировать исторически определенный предмет научного познания.

Практика «ответственна» не только за предмет, но и за субъект познания. Логические категории не являются произвольным изобретением человеческого рассудка. Они сформировались на основе практической деятельности и выступают отражением практики. Практика сыграла важную роль в формировании не только логического аппарата, но и ощущений человека. Хотя ощущения возникли в ходе биологической эволюции, их концептуальный компонент можно рассматривать как результат социальной эволюции.

Приспособленность субъекта к практике не означает его отрыва от объективного мира. Активно воздействуя на объективный мир своей материальной деятельностью, человек не только видоизменяет этот мир, но вместе с тем подчиняет свою деятельность законам объектив

ного мира. В силу этого человеческая практика не может рассматриваться как чисто субъективная человеческая деятельность. Она заключает в себе объективное содержание, выявляет и выражает свойства объективного мира. Соответствие практике означает поэтому соответствие объективному миру.

С учетом вышеизложенного можно предложить следующую альтернативу схеме Д. О’Коннора, вытекающую из диалектико-материалистической теории познания:

1. Объективный мир «в себе» (статус рерум).

2. Объективный предмет познания, заданный через практику.

3. Субъект познания, сформированный на основе практики.

4. Конструктивно построенные логические формы - утверждения теории.

Истина представляет собой отношение (4) к (2). Знания, имеющие форму высказываний, теорий, являются истинными, если они соответствуют объективному миру, но не объективному миру самому по себе, как его представляли домарксовские материалисты, а тем его свойствам, которые выявлены практикой данной исторической эпохи. Именно это отношение и определяет содержание объективной истины в диалектико-материалистическом ее понимании.

Итак, только понятие объективной истины, основанное на введении в теорию познания понятия объективной реальности, дает возможность последовательно развить классическую концепцию истины. Любое отступление от понятия объективности истины, состоящее в исключении из познавательного процесса объективной реальности, ведет к ревизии классической концепции истины и к ее замене альтернативными концепциями - когерентной, прагматической, конвенционалистской теориями. Но само понятие объективной истины может быть сохранено и обосновано только в рамках диалектического подхода, рассматривающего процесс познания в связи с общественно-исторической практикой.

Непосредственной целью познания является постижение истины, но поскольку процесс познания - это сложный процесс приближения в мышлении образа к объекту, по-

стольку диалектико-материалистическое понимание исти-

ны включает несколько аспектов ее рассмотрения. Точнее, истину следует рассматривать как определенную гносеологическую систему . Теория же истины предстает как система взаимосвязанных категорий. Важнейшее понятие теории истины - «объективность истины». Под этим понимается обусловленность содержания знания предметом познания. Объективной истиной называют такое содержание знания, которое не зависит от познающего субъекта («человека и человечества»). Например, утверждение «Земля вращается вокруг своей оси».

Объективность истины - самое существенное свойство истины. Знание только тогда значимо (ценно), когда оно заключает в себе объективное содержание. В.Г. Белинский писал: «Убеждение должно быть дорого потому только, что оно истинно, а совсем не потому, что оно наше». Однако, подчеркивая объективность истины, не следует забывать, что как способ освоения действительности человеком истина субъективна .

Диалектико-материалистическое учение об истине существенно отличается от постановки этого вопроса не только у идеалистов, но и у домарксовских материалистов, не понимавших диалектики познания. После признания объективной истины возникает новый вопрос: могут ли человеческие представления выражать объективную истину сразу, целиком, абсолютно или только приблизительно, относительно? Гегель писал: «Истина не есть отчеканенная монета, которая

может быть дана в готовом виде и в таком же виде спрятана в карман» (Гегель Г. Соч. – М.; Л., 1929–1937. Т. 4. С. 20).

Постижение истинностного знания - внутренне противоречивый процесс , связанный с постоянным преодолением заблуждений. Познание есть процесс движения от знания ограниченного, приблизительного ко все более глубокому и всеоб-

щему. На различиях степеней полнотыотражения , присущих разным этапам становления и развития знания, основывается разграничение между относительной и абсолютной истинами, а также понимание познания как диалектического движения от относительных истин к абсолютной истине как наиболее полному и точному воспроизведению мира.

Относительная истина - это приблизительное совпадение знания с объектом. Относительность истины обусловлена следующими факторами: (1) субъективностью форм отражения (актов человеческой психики); (2) приблизительностью (ограниченностью) всякого знания; (3) ограниченностью области отражения в конкретных актах познания;

(4) влиянием на отражение идеологии; (5) зависимостью истинности суждений от типа и структуры языка теории;

(6) ограниченностью уровня практики. Примером относительной истины можно считать утверждение «Сумма внутренних углов треугольника равна 180˚», так как оно верно только в эвклидовой геометрии.

Абсолютная истина характеризует знания со стороны их устойчивости, полноты и неопровержимости. В диалек- тико-материалистической гносеологии термин «абсолютная истина» употребляется в трех различных смыслах : (1) как полное исчерпывающее знание обо всем, что было, есть и будет; (2) объективное содержание знания в составе знания относительного; (3) так называемые «вечные» истины, то есть истины конкретного факта. Например, «Наполеон умер 5 мая 1821 года», «Белинский - 26 мая 1848 года».

Единство теории и практики, знания и деятельности находит выражение в принципе конкретности истины. Конкретность истины - это свойство истины, основанное на полноте отражения и учете конкретных условий существования и познания того или иного объекта в связи с практическими потребностями.

3. Практика как критерий истины

В диалектико-материалистической гносеологии общест-

венно-историческая практика выступает критерием исти-

ны потому, что она как материальная деятельность людей имеет достоинство непосредственной действительности. Практика соединяет и соотносит объект и действие, которое производится в соответствии с мыслью о нем. Именно в практике проявляется действительность и мощь нашего мышления. Не случайно Карл Маркс отмечал: «Вопрос о том, обладает ли человеческое мышление предметной истинностью, - вовсе не вопрос теории, а практический вопрос» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 3. С. 1). Еще более убедителен Фридрих Энгельс: «…мы можем доказать правильность нашего понимания данного явления природы тем, что сами его производим, вызываем его из его условий, заставляем его к тому же служить нашим целям…» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 21. С. 284). Практика является одновременно и абсолютным (в смысле фундаментальности), и относительным критерием истины. Как основной критерий истины практика позволяет нам бороться против идеализма и агностицизма . Практика является относительным критерием, так как она носит конкретно-исторический характер. И это не позволяет нашим знаниям превратиться в «абсолют». Практика в этом случае направлена против догматизма . В то же время, когда знание (теория) расходится с

практикой, надо отнестись критически не только к знанию,

но и к практике.

Практика является не только определенным критерием истины, но и критерием определенности познания и знания. Именно она задает им определенность. Соотнесенность понятий, знания с практикой наполняет их конкретным содержанием и устанавливает пределы учета в принципе бесконечной связи познаваемого объекта с другими объектами. И в пределах, установленных практикой (уровнем ее развития, практическими потребностями и задачами), соответствие знания действительности становится достаточно определенным и может быть в этом смысле исчерпывающим. В противном случае мы будем оставаться на позициях абсолютного релятивизма и не сможем решить даже простой познавательной задачи обыденной жизни типа шутки «Сколько надо на зиму дров?». Философский смысл указанной шутки легко улавливается из ее содержания. Один молодой человек, городской по своей природе житель, переехал в сельскую местность и решил уточнить у своего сельского приятеля: сколько надо на зиму дров? Приятель обладал не только житейским опытом деревенской жизни, но и юмором, поэтому на вопрос он ответил вопросом:

- Это смотря какая изба? Городской пояснил какая. Первый снова спросил:

- Это смотря сколько печей? Второй ответил сколько. Вновь последовал вопрос:

- Это смотря какие дрова?

- Березовые, - сказал городской.

- Это смотря какая зима? - рассуждал деревенский.

И диалог продолжался. И мог продолжаться без конца.